– Спасибо, Святослав! – поблагодарил художника дед, повернулся к девушкам и многозначительно на них посмотрел.

Лица наших красавиц стали задумчивыми, видимо они начали прикидывать, как будут просить деньги у родителей, карманных явно не хватало… Но самое примечательное лицо было у Сашки, который вытаращился на Хмельницкого и даже не моргал. Мне даже на секунду показалось, что он забыл как дышать.

– Александр, - вырвал его дед из этого состояния. – Аванс в размере десяти тысяч получишь на следующей неделе. – мой друг автоматически кивнул, явно не понимая, что ему говорят. – А сейчас, молодые люди, я вынужден вас покинуть. Дела. А вы развлекайтесь дальше.

Он сделал попытку уйти, но его остановила Романова:

– Михаил Николаевич! Простите нас за наше поведение! – она посмотрела на подружек, которые закивали. – Просто сама выставка, замечательные комментарии господина Хмельницкого и портрет Александра произвели такое впечатление… - она пыталась подобрать слова. – Расслабились мы очень, почувствовали себя как дома, вот и… Спасибо вам огромное за этот чудесный вечер! – улыбалась она.

– Не за что, Ваше высочество! – улыбнулся дед в ответ. – Для друзей внука – всё, что угодно! Развлекайтесь дальше, не буду вам мешать!

Я пошёл провожать деда до машины. Не забыл поблагодарить за вечер и, особенно, за Сашку.

– Учись, Лёшка! – улыбнулся он. – Иногда стоит и клыки показать, иначе не понимают.

Я не стал говорить ему, что от этих трёх красавиц только так и спасаюсь…

Вернувшись в галерею, я застал всю компанию за столом. Юсупова, Долгорукая и Шереметьева вовсю заигрывали с Сашкой, которому, к моему удивлению, помогал отбиваться Андрей.

– Так, девушки, Алексей вернулся! – заявил он им. – Я думаю, что Михаил Николаевич ещё недалеко отъехал, можно попросить его и вернуться. – Долгорукий многозначительно на меня посмотрел.

Я демонстративно достал телефон, а эти три красавицы притихли и начали насторожено следить за моими действиями. Романова, наблюдавшая за этим цирком со стороны, не выдержала и рассмеялась.

– Александр, - отсмеявшись, обратилась она к моему другу, - а чей это портрет? Мне лицо девушки кажется очень знакомым.

Он замялся и посмотрел на меня.

– Это Алексия. – ответил я за него.

– Точно! – кивнула Романова. – Вы с ней знакомы?

– Она моя соседка. – сообщил я с улыбкой.

Тут опять не обошлось без Юсуповой:

– Так вот с кем наш Алексей по выставкам художественным и «Приютам» ходит! А мы тут гадаем!

Талантливый молодой художник Александр Петров был мгновенно забыт! Взгляды трех пар обиженных глаз, казалось, хотели прожечь во мне дыру. Романова же хмыкнула и прокомментировала:

– Молодец, Пожарский! Не абы с кем, а с самой Алексией!

– Маша! – возмутились подружки.

– Ну, я имею ввиду выставки… - усмехнулась она. – А что за «Приют»?

Пока девушки принцессе объясняли, что из себя представляет это кафе, я сумел подобраться к Сашке и Андрею.

– Лёха, - прошептал мне Долгорукий так, чтобы слышал и Петров, - ну у тебя и дед! Как он этих всех на место поставил!

– Он такой! – я с гордостью подтвердил авторитет Главы Рода.

– Александр, - обратился он уже к Петрову, - в субботу вечером ничего не планируй, приглашаю тебя вместе с Алексеем в «Метрополию». Слышал про такую?

– Слышал. – кивнул тот. – А девушки не будут против?

– Если ты не придёшь, они очень расстроятся! – начал шутливо стращать моего друга Андрей. – Наши красавицы тебя всё равно найдут, и участь твоя будет незавидной и печальной!

– Да? – Сашка опять слегка побледнел.

– Шутит он, не переживай! – начал я его успокаивать. – Они только с виду такие смелые! А так – белые и пушистые!

– Ну, тогда ладно. – кивнул Сашка. – Андрей, я приеду.

Разъезжаться мы начали в одиннадцатом часу вечера, и то только после того, как одна из телохранительниц подошла к Великой княжне и что-то ей сказала. На прощание Хмельницкий подарил всем по маленькой картине, которые, как оказалось, он хранил как раз для таких случаев.

– Ну, как тебе высшее общество, Александр? – поинтересовался я у сидящего рядом на заднем диване «Волги» школьного друга.

С переднего сидения ослышалось отчётливое хмыканье Прохора.

– Если честно, Лёха, то иногда очень страшно! – со смешком ответил мой друг. – Я же для них совсем чужой! Вот ты – другое дело, особенно после того, как Михаил Николаевич их там всех построил!

– Это как? – Прохор аж извернулся весь.

– Я тебе дома расскажу. – я указал ему глазами на водителя, после чего мой воспитатель понятливо кивнул.