Дядя прерывает мои раздумья:

— Дима, а как у тебя на личном фронте? Понимаю, это не моё дело, но…

Эту пластинку я тоже слышал неоднократно. Твердо, но не грубо пресекаю разговор:

— Все хорошо, не беспокойся.

Я вру и не краснею. А что я могу еще сказать? Я не монах, но в связях разборчив. И ту, единственную, о которой хочет услышать дядя, пока не встретил.

В таких растрепанных чувствах и возвращаюсь в университет. Я люблю работать по вечерам. Когда в деканате уже пусто, когда не звонит ежеминутно служебный телефон, и перед дверью нет толпы студентов с заявлениями.

Секретарь деканата Ниночка передает мне папку с документами на подпись и виновато смотрит на часы. Я отпускаю ее домой — рабочий день уже закончился.

А сам погружаюсь в текущие дела.

В половине восьмого кто-то робко стучит в дверь кабинета. Я недовольно морщусь — как раз пытался сосредоточиться на редактировании статьи для журнала.

В появившейся на пороге девице я не сразу узнаю Малинину. Слишком много косметики на лице, слишком обтягивающая розовая (розовая, Карл!) блузка. А вот длина юбки мне из-за стола не видна. Но не сомневаюсь, что она короткая. Классика жанра!

Я внимательно разглядываю ее. Нет, не потому, что она меня заинтересовала. Кого такое может заинтересовать? Мне просто любопытно, откуда такие дурочки берутся? И кто внушает им мысль, что достаточно одеться как проститутка, и любой мужик захочет пригласить их в свою постель? Хотя чему удивляться? Сам однажды по молодости с подругой смотрел фильм «Красотка». Подруга плакала от восторга и умиления.

— Что вы хотите? — строго спрашиваю я.

Если не совсем идиотка — поймет и ретируется. Нет, похоже, совсем.

— Дмитрий Сергеевич, извините, что отвлекаю. Я вас хотела об индивидуальной консультации попросить — чтобы лучше подготовиться к пересдаче.

Выпалили заученную фразу и выдохнула.

— Простите, девушка… Как вас там? Малинина, кажется?

Она торопливо подтверждает.

— Так вот, Малинина, индивидуальных консультаций я не даю. И если вы не заметили, то сообщаю — мое рабочее время на сегодня закончилось. Если у вас есть конкретные вопросы по предмету, то приходите в деканат в часы приема.

Она, заикаясь, говорит:

— Да, есть. Конкретные. Я понимаю, что время уже нерабочее. Но, может быть, мы всё-таки поговорим?

Настойчива не там, где надо. В учебе бы такое рвение проявляла.

На одно мгновение мелькает мысль — задрать эту коротенькую юбочку и отшлепать девицу по мягкому месту. По-отечески, в назидание. Безо всяких там сексуальных подтекстов. Чтобы раз и навсегда поняла, что смазливое личико и стройная фигурка отнюдь не обеспечат ей гладкую дорогу в жизни.

Но мысль абсурдная — за такие действия не только работы лишишься, но и под суд пойдешь.

Я поднимаюсь из-за стола, делаю шаг в сторону посетительницы. В ее глазах появляется страх. Значит, еще не все потеряно. Значит, есть шанс, что всё-таки поймет.

— Послушайте совета, Малинина, — идите домой и почитайте учебник. Это больше пользы принесет.

Она затравленно кивает и выскальзывает за дверь.

А я снова возвращаюсь за стол. А может, правы как раз они — молодые, наглые, раскрепощенные? Надеюсь, что нет. В свои двадцать девять лет я чувствую себя почти стариком.

Я не сплю всю ночь. Снова и снова прокручиваю в голове ту ужасную сцену в деканате. Чувствую себя падшей женщиной. Несомненно, Кондратюк меня таковой и считает.

Я реву — до хрипа, до икоты. Наташа просыпается и переходит на мою половину.

— Лен, — жалобно тянет она, — ну прости меня, пожалуйста! Ну, кто же знал, что так получится?

Я знала. Да любой здравомыслящий человек сразу должен был понять, что именно так и получится!

— Я вообще не понимаю, чего ты паникуешь? — подруга гладит меня по голове как маленькую. — Ну, ничего же не произошло.

— Ничего? — всхлипываю я. — Я пришла к нему в кабинет одетая как проститутка. И он выгнал меня вон.

— Ну, и что? — философски вопрошает она. — Да, одета ты была неформальна. Но ты же не на лекцию пришла! В свободное от учебы время ты имеешь право одеваться как хочешь. Может, у тебя просто плохой вкус. Ты, к счастью, ничего неприличного ему не сказала. А если он не так тебя понял, то это — его проблемы.

Но мы обе понимаем, что проблемы — не у Кондратюка. Андрей на эту ночь даже сбежал в свою комнату на другом этаже — не смог вынести моих рыданий.