Сначала можно было пополнять этот недостаток расчисткой части леса и осушением болот, но это дело при первобытном состоянии обработки подвигалось вперед трудно и медленно и тянется очень долго. В Германии это длится в течение всех Средних веков и деятельно применяется позднее монахами и нижнегерманскими колонистами. Также можно было отрезать части от общинной земли и тем самым увеличивать наделы частных лиц, но тогда являлось другое затруднение – постоянно происходили столкновения желаний отдельных лиц на землю с правами на нее всей общины.

Таким образом, Дан приходит к окончательному выводу, что в те времена при переходе германцев к оседлому земледелию, вместе с которым обнаружился сильный прирост населения, за которым успехи земледелия не могли поспевать, очень легко мог сказаться недостаток в земле и появиться первые признаки голода – и это-то последнее и было главной движущей силой, поднявшей германцев с насиженных уже отчасти мест и заставившей их двигаться опять бурной волной на юг и на запад.

Мнение Дана нужно признать глубоко верным, оно в большинстве случаев подтверждается частыми упоминаниями писателей о том, что германцы постоянно просили римлян выделить им участки на римской территории, на которых они могли бы поселиться, причем готовы были нести весьма значительные повинности. Нужно только сделать оговорку относительно неверного взгляда Дана на господство частной поземельной собственности у германских племен; впрочем, это ошибочное мнение в данном случае неважно, оно не нарушает правильности теории. Недостаточность наделов при увеличении населения, которую Дан объясняет бесконечным дроблением участков, могла почувствоваться и при общинном землевладении, особенно если оно не сопровождалось периодическими переделами общинной земли. Новгородцы колонизировали север России при общинном землевладении1 и так же положено было начало распространению русского племени в Сибири. Вот в чем состоит, по мнению Дана, к которому мы охотно присоединяемся, главная причина Великого переселения. Дан не отвергает и другой причины, часто выставлявшейся историками как главная, именно напора других племен и между ними славянских с Востока, который и заставил усевшиеся было в Средней Европе племена обрушиться на Римскую империю. Это явление, несомненно, существовало и все места, очищенные германцами, ушедшими на юг, занимали другие племена, напиравшие на них с северо-востока. Так, когда снялись с места племена, населявшие первоначально пространство между Вислой и Эльбой, эти очищенные земли в VII и VIII веках оказываются уже занятыми славянами. Это обстоятельство имело то значение, что лишало возможности германцев вернуться назад и оставляло единственный путь – прорвать плотину римских пограничных укреплений.

Грозно потрясая оружием, теснились германцы на римских границах; устрашенные голодом, они сначала просили мирным путем у римлян дать им земли или готовы были теперь силой завоевать новую территорию. Долго с железной силой удерживали их римские легионы, но разлагалось римское государство; в конце концов потеряли энергию ослабевшие легионы, прорвана была линия укреплений и толпы варваров наводнили римскую территорию.

Вот каковы были причины и характер Великого переселения народов.

Движение охватило первоначально только те племена, которые жили к востоку от Эльбы. Оно увело их сначала недалеко от прежней родины – в соседние прикарпатские и придунайские страны. Оторвавшись от своего отечества, некоторые из племенных колен, правда, метались туда-сюда в беспокойстве целые два столетия и разбились на множество мелких обрывков. Некоторые совсем исчезли, например герулы, сциры, другие снова сплотились под начальством даровитых вождей в крепкое ядро нового народа – вестготы, остготы, вандалы. Совершенно неправильно представление, основанное на аналогии с судьбами этих народов, об общем беспокойном передвижении всех германских племен в течение веков. Даже не все племена, жившие на востоке от Эльбы, испытали подобную готам судьбу: аллеманны, маркоманны, гепиды и бургунды двигались в более тесном кругу и с большей усидчивостью на одном месте. Но, во всяком случае, это было действительно переселение народов, движение, которое существенно отличается от прежних, происходивших во времена Цезаря и позднее, когда только части, обломки племен уходили из старых жилищ искать нового отечества. Так, мы знаем, что лангобарды во время голода разделялись обыкновенно на три части и бросали жребий, которой трети оставить землю и идти на новое место. Подобное явление встречаем мы и у других племен – кельтов и греко-италиков в первобытный культурный период. Такие движения бывали у германцев, живших к западу от Эльбы, но масса населения оставалась здесь на месте и земли оставались немецкими. Напротив, переселение III и IV веков отлично тем, что здесь поднималась с мест целая масса населения, земли между Эльбой и Вислой были очищены германцами и их места, как сказано, заняты славянами, и все это совершалось вследствие двух главных раньше уже очерченных причин: перехода племен к оседлому земледелию и все продолжающегося напора других племен с северо-востока. [33]

Движение, начавшееся в области между реками Вислой и Эльбой, совершалось в двух направлениях.

1. Аллеманны шли на юг и запад; за ними следовали бургунды, франки и в V веке вандалы.

2. Готы – на юг и юго-восток; за ними герулы, гепиды, лангобарды.

Обратимся теперь к описанию частных подробностей истории этих двух движений, составивших первый период Великого переселения народов.

Имя аллеманнов в первый раз делается известным в 213 году, когда император Каракалла боролся с ними на верхнем Майне. По новейшим исследованиям, племя это тождественно с семнонами Тацита, которые на своем прежнем местожительстве, в марке Брандебургской, последний раз упоминаются в 180 году, квады тогда хотели найти у них убежище. Затем имя их исчезает и вместо него появляется имя прежде неизвестного народа аллеманнов, живущих в весьма близком соседстве к югу от прежней территории семнонов и в состоянии беспокойного движения. Этим же предположением можно объяснить и само данное им имя – Alahmannen – «люди святилища» Alahheilig, так как, по указанию Тацита, у семнонов был особенный храм – центр национальной жизни (Germ., 39). Но Бахманн (Bachmann. Forsch zur Deutsch. Gesch. XV, 1876) говорит, что ни у одного из германских племен Alahheilig не значит «священная роща», а что название «аламанны», «алеманны», «Allemannen» есть общее название, так могли именоваться люди всех племен.11 Объяснение, которое дал Бахманн, на самом деле очень древнее; оно встречается у одного византийского писателя – Агафия, со ссылкой на латинского писателя Азиния Квадрата.12 Но ни то ни другое объяснение не колеблет теории, отождествляющей аллеманнов с семнонами Тацита. Сами же себя они называли племенем Suabi и являются, таким образом, предками нынешних швабов. Теперешний обычай отличать аллеманнов Бадена, Эльзаса и восточной Швейцарии от швабов Вюртемберга и Баварии совершенно произволен и не имеет никакого историко-этнографического основания. Итак, аллеманны – те же семноны, только продвинувшиеся несколько на юг; они распадались на десять-двадцать маленьких народцев, которые действовали по большей части врозь, часто ссорились и боролись между собой.

Особенно страшными для римлян они стали в первой половине III века: аллеманны прорвались через римский пограничный вал, завладели agri decumates (правый берег Рейна), много раз вторгались опустошительными набегами в Галлию и Италию. Император Аврелиан отбросил их; они были побеждены Пробом,13 однако при этом удержали за собой limes. В 250 году аллеманны проникают до самой Италии, но римляне успели тогда удержать и обуздать их. В 270 г. они переправились через Рейн, прошли Рецию, перевалили через Альпы и ограбили Верхнюю Италию. Император Аврелиан приобрел борьбой против них большую славу и даже титул восстановителя империи («Restitutor orbis»); но после его смерти аллеманны возобновили свое нападение, направляя его уже на запад. Пограничный вал был прорван, Десятинные поля захвачены и наводнены варварами. Аллеманны перешли Рейн, вторглись в Галлию и взяли 70 городов. Энергичный император Проб выгнал их оттуда, отнял захваченные города, освободил Десятинный край и восстановил прежнюю границу.

Но это было последнее усилие падающего Рима. Вскоре после смерти Проба (282 год) аллеманны прочно утвердились в Agri decumates. Границу между римским и германским миром составлял теперь Рейн от Майнца до Баденского озера. Прежние крепости к югу от вала, которые были заброшены, пока вал мог служить защитой, теперь снова были востановлены.

В старые обиталища аллеманнов на верхнем Майне теперь выдвинулись бургунды, которые и прежде были восточными соседями семнонов (они жили на Одере и Висле); и почти в то же время они двинулись по Майну на юг. В IV веке римский вал служил уже границей аллеманнов с бургундами, которые часто ссорились между собой из-за соленых ключей при нынешнем Киссенгене.14 Рим, конечно, обращал эти ссоры в свою пользу и соединялся с соседями своих врагов, чтобы одновременно вести войну.

Во время борьбы Констанция и Магненция аллеманны перешли Рейн, опустошили Галлию вдоль и поперек и заняли пространство на левом берегу Рейна (около 60 верст в ширину), то есть Эльзас, область реки Mo-зеля и Пфальц. Когда явился со своими войсками знаменитый Юлиан Отступник, в 357 году произошло известное сражение при Аргенторате (Страсбург), подробно описанное Аммианом Марцеллином (Rerum ges-tarum. XVI. 12, 27–38, 42 и далее).15 Аллеманны были изгнаны из Галлии, но перевес римлян был недолговременным. Несмотря на поражения, нанесенные им в предыдущие годы и в последнее время, новые полчища варваров продолжали наводнять территорию римской империи; один народ был разбит – на место его являлся другой, третий; они, по выражению Аммиана Марцеллина, вырастали после каждого поражения в новом огромном количестве (Rer. gestar. XXVIII. 5, 9).

В 370 году через всю аллеманнскую землю прошло бургундское войско на помощь Валентиниану против аллеманнов. Валентиниан не явился на условленное место, и бургунды одни выступали против аллеманнов. [34]

Таким образом, мы видим, что Великое переселение народов началось гораздо раньше 375 года, когда открылось движение гото-вандальское; оно началось в III веке.

В борьбе на границах Галлии с самого начала принимают участие народы, обитавшие на среднем Рейне и в его низовьях, северные соседи аллеманнов. С III в. они начинают называться франками. Имя это некоторые производят от старонемецкого frak (нын. frech) – «смелый, дерзкий», но вернее производить его от галльского frank – «длинноволосый». Но, в сущности, это только новое наименование для некоторых давно известных народцев, образовавших теперь союз или федерацию. Наряду с этим общим наименованием удерживаются в продолжении III и IV веков и прежние частные названия: хамавы, сугамбры, салии, хаттуарии, бруктерии. Существует и другая теория о происхождении франков, приводимая Рихардом Шредером (Schr"oder R. Die Franken und ihr Recht, Weimar, 1881). Он говорит, что ядро франкского племени составляли хатты, племя чисто германское; затем он следит за передвижениями хаттов в области Рейна на север и доказывает, что хаттуарии – колония хаттов, а батавы и некоторые другие – только их ветви. Шредер основывается на исследовании названий местностей и народов в странах нижнего Рейна. Впрочем, теория эта не вполне кажется удовлетворительной, потому что отвергается лучшим знатоком древненемецкого языка Мюлленгофом.16 К этой теории мы еще вернемся; [35] она многое могла бы объяснить в вопросе о причинах такого большого значения и распространения франков. Во всяком случае, несомненно, что название «франки» – новое и своим возникновением указывает на новый факт в истории германских племен – объединение отдельных народцев в федеративные союзы. Это явление свидетельствует о пробуждении сознания племенного единства.