Услышать такое, все равно что проснуться однажды поутру и увидеть, что цвета изменились. Красный испарился. Или что из числового ряда исчезла цифра три. Узнать, что врата можно уничтожить, все равно, что узнать, что нарушено настолько фундаментальное правило вселенной, что она даже не воспринимала его, как правило. Скажи он: «На самом деле у тебя два тела» или «Ты умеешь проходить сквозь стены» или «Ты можешь дышать камнями» – это не огорошило бы сильнее. Полный сдвиг фазы.

Он поднял брови. Что-то еще? Она посмотрела в отчет. Кажется, ее трясло, но руки вроде не дрожали. Понадобилась пара секунд.

– И «Иорданская долина» не смогла пройти врата, – сказала она. – Мы потеряли корабль.

– Да, – подтвердил он. – И это, как выяснилось, самое главное. Теперь нам надо принять решение. Что делать дальше?

Тереза помотала головой, не в знак несогласия, а в попытке прояснить мысли. Масштаб ущерба потрясал. Отец откинулся на спинку стула, сцепил пальцы.

– Это политическое решение. А такие решения всегда трудны, – сказал он, – потому что правильного ответа нет. Поставь себя на мое место. Представь всю картину. Не только здесь, не только сейчас, но повсюду, куда распространится человечество. И на все времена. Какой курс действия будет самым мудрым?

– Не знаю, – прошептала она, и сама едва себя расслышала.

Он кивнул.

– Честно. Позволь мне сузить варианты. Согласно правилам теории игр, если корабль не проходит транзит, мы наказываем наших противников. Таковы принципы моей политики. Итак, в свете всего, что произошло, последуем ли моим правилам или остановимся?

– Остановимся, – без колебаний решила Тереза. И увидела разочарование в глазах отца. Но не понимала, почему. Ответ же очевиден. Он глубоко вздохнул и, прежде чем заговорить, побарабанил пальцами по губам.

– Позволь пояснить кое-что. Когда ты была совсем маленькой, произошел один случай, – начал он. – Твоя мать еще была с нами, и ты была совсем крошкой. Едва умела говорить. У тебя была любимая игрушка. Деревянная лошадка.

– Я не помню.

– Это не важно. Как-то днем нам нужно было уложить тебя спать. Ты очень, очень устала и раскапризничалась. Мать пыталась покормить тебя, как всегда перед сном, но ты сосала свою лошадку. Рот у тебя был занят. Когда мать забрала лошадку, ты устроила истерику. И тогда перед нами оказалось два варианта. Мы могли отобрать игрушку, чтобы ты поела и легла спать, как нужно. Или можно было вернуть игрушку, но тогда ты бы запомнила, что истерикой можно добиться всего, чего захочешь.

Невольно на ум пришел образ Эльзы на руках матери. Неужели это неправильно? Выходит, мать Эльзы, утешая свое дитя, приучала ее, что кричать и опрокидывать столы это нормально? В ту минуту Терезе так не казалось.

– Ты думаешь, мы должны… Мы снова пошлем корабль с бомбой?

– Око за око, – объяснил он. – Значит, придется на время перекрыть траффик через пространство кольца. Значит, на время эксперимента приостанавливаем эвакуацию кораблей. Покажем врагу, что мы дисциплинированны. Либо покажем, что нет.

– О, – сказала Тереза. Она не знала, что еще сказать.

Отец склонил голову. Голос по-прежнему звучал мягко. Убеждая.

– Вот почему я хочу, чтобы ты была со мной. Такие решения должны принимать люди вроде нас с тобой. А не простой народ. Это наша логика и видение. И нам приходится быть жестокими. Ставки слишком высоки.

– Только так мы сможем победить, – сказала она.

– Не знаю, победим ли мы, – ответил он. – И никогда не знал. Зато я всегда знал, мы будем сражаться. С той минуты, как открылись врата, я знал, мы пройдем сквозь них. А значит, скорее всего, встретимся с тем, что погубило жившую до нас цивилизацию.

– Готы, – произнесла она. – Готы и свинцовые водопроводы.

Он рассмеялся.

– Илич все никак не уймется со своим Древним Римом. Что ж, ладно. Можешь звать их «готами», если хочешь. Стоило нам узнать, что там что-то есть, и стало понятно – мы вступим в конфликт. Война была неизбежна с той секунды, как появился противник. Не знаю, победим ли мы. Но если победим, то только так. Умно, жестко и целеустремленно. Только это у нас и есть.

Тераза кивнула.

– Прости. Я дала неправильный ответ.

– Я знал, что так может случиться, – сказал он. – Поэтому пригласил тебя сюда. Со временем ты научишься думать, как я. Научишься быть лидером, каким научился быть я. Кое-что потребует усилий. Кое-что придет с возрастом само. А кое-что, думаю, придет, когда ты... изменишься.

– Изменюсь?

– Трансформируешься. Станешь бессмертной. Я уже говорил с доктором Кортазаром, пора приступать к работе над тобой. Конечно, на это уйдет время, но с тех пор, как я начал лечение, мне открылось очень многое. То, что было недоступно, пока я был… человеком.