— Не понимаю, о чем это ты, — заявил человек-змея.

— Марконе был покупателем.

Презрительный смех вырвался изо рта человека-змеи.

— Смертный. Только и всего.

— Ага. Так вот этот смертный понял, что отца Винсента подменили, и он послал убийцу застрелить тебя. Этот новый парень у студии Фаулера стрелял не в меня. Он охотился на тебя.

— Не может быть, — сказал человек-змея.

— Не заносись, безногий. Марконе тоже не вчера на свет родился.

— Уверен, ты просто счастлив своей сообразительностью, чародей.

— Дальше все проще, — лучезарно улыбнулся я. — Смотри-ка: Никодимус не выболтал почти ничего, если не считать того, что времени у него в обрез и что ему нужна жертва для какого-то сверхъестественного обряда. А вот его дочка прокололась. Она спросила, не нужна ли ему серебряная чаша. Церемониальная чаша — и, если кого-то интересует мое мнение, я бы предположил, что она предназначена для крови. Для топлива этого ритуала.

Змеиный хвост задергался беспокойнее.

— Сдается мне, отец Винсент служил для разогрева. Испытанием. Я думаю, он привез с собой два фрагмента Плащаницы, и вы использовали один из них для фокусировки того проклятия, которое наложили на него. Убедившись, что это действует, вы начали охоту на саму Плащаницу.

— Ты ничего не знаешь, чародей, — произнес человек-змея. Светящийся знак на его лбу мигал в унисон с верхней парой глаз. — Ты жалок.

— Ты задеваешь мои чувства. Не заставляй меня взяться за бейсбольную биту, — сказал я. — Сегодня утром Никодимус заметал следы, устроив поджог здания, под которым вы гнездились. Подозреваю, он послал тебя разобраться с копами и со мной — чтобы все было шито-крыто. Мне кажется, он что-то задумал, и мне кажется, это что-то состоится сегодня вечером. Так почему бы тебе в завершение нашей приятной беседы не рассказать мне все об этом?

— Уж не думаешь ли ты, что напугал меня, чародей? — хмыкнул динарианец. — Я уничтожал людей покрепче тебя задолго до того, как родилась ваша жалкая нация.

— Где Никодимус и что он делает с Плащаницей? Ладно, подброшу подсказку. Это имеет какое-то отношение к Моровому Проклятию.

— Я служил Никодимусу с…

— Со времени последнего визита к зубному врачу, так? — договорил я. — Но я тебе одно скажу. Никодимуса здесь нет, — я театрально развел руками, — а эти два джентльмена очень даже здесь. И оба злы как черти.

Саня посмотрел на динарианца, и сабля у него в руке чуть качнулась туда-сюда. Он зарычал — негромко, но достаточно, чтобы мне захотелось отодвинуться от него немного.

— Послушай, — сказал я. — Мы собираемся найти Никодимуса и утереть ему нос. Мы собираемся прикрыть его лавочку — чего бы он там ни задумал, и мы собираемся вернуть Широ. А ты скажешь нам все, что нам нужно знать

— Или?

— Или я прикончу тебя, — сказал Майкл очень тихо. Человек-змея долго-долго смотрел на меня. Потом вдруг начал трястись и раскачиваться. Я даже не сразу понял, что он смеется надо мной. Трудно представить себе смеющуюся змею. Смех со змеиным телом не сочетается.

— Не тебе мне угрожать, — заявил он. — Ты со мной ничего не можешь сделать.

— Я вижу тут пару священных мечей, которые позволяют мне думать иначе.

— Нет, — сказал динарианец. Он поднял руки ко лбу и впился ногтями в светящийся знак, словно пытаясь содрать с себя кожу. Символ мигнул и померк — вместе со второй парой глаз. Тело его пошло рябью; покрывавшая его чешуя таяла на глазах. На мгновение из-под нее проступила внешность отца Винсента. Однако растаяла и она, а на ее месте возник мужчина с резкими, чуть затравленными чертами лица. Смуглая кожа выдавала уроженца Средиземноморья — возможно, мавра. Невысокого — футов пяти с небольшим, и телосложения тоже среднего. Впрочем, несколько столетий назад такой рост считался нормой.

Мужчина опустил руку, и чуть потемневшая серебряная монетка покатилась по полу и улеглась у ног Майкла.

— Меня зовут Квинт Кассий, и я долгое время нахожусь в рабстве у демона Салуриэля. — Темные глаза его горели нехорошим огнем, голос буквально сочился сарказмом. — Умоляю вас явить милосердие и дать шанс исправиться. Как иначе могу я благодарить тебя, сэр рыцарь, за избавление от этой пытки…

Черт. Он разыгрывал карту милосердия. Я покосился на Майкла.

Рослый рыцарь смерил змея Кассия хмурым взглядом… это, правда, не помешало ему, не теряя ни мгновения, достать из кармана белый платок с вышитым на нем серебряным крестом и завернуть монету. Потом Майкл с Саней переглянулись и убрали мечи в ножны.

— Э… парни. Какого черта? Вы что, забыли — это же опасный демон-убийца.

— Гарри, — вздохнул Майкл. — Мы не можем. Теперь, когда он выдал монету и попросил пощады…

— Чего? — не поверил я своим ушам. — Что за вздор!

— Конечно, вздор, — согласился Кассий. Теперь в его голосе звучало злорадное торжество. — Они понимают, что я говорю неискренне. Они понимают, что я при первой же возможности обернусь против них. Что я возьму другую монету и продолжу то, чем занимался много веков.