– Красные глины – собственно химическая кора выветривания. Выше располагаются продукты ее переотложения и речные наносы – консерванты. Внизу – зона дезинтеграции…

Нюкжин не столько объяснял Андрею, сколько сам для себя формулировал основные черты разреза. Находки кор выветривания в пределах Колымской низменности до сих пор еще не были известны.

Но обнажение оказалось сложнее, чем выглядело из лагеря. Он попросил Светлану:

– Зарисуйте, пожалуйста.

Донимало комарье. Прикрытая берегом от речного ветерка оно чувствовало себя вольготно. Руки зудели, чесались нос и шея. Нюкжин описывал породы, зарисовывал отдельные формы слоистости, показывал Андрею где и как отобрать образцы. Порой он говорил сам с собой. Андрей даже переспросил однажды:

– Вы что-то сказали?

– Это я с корой перешептываюсь, – пошутил Нюкжин.

– С корой?

– Ну да! Я ее спрашиваю: "Ты откуда?" А она шепчет: "Видишь?.. После бурной вулканической деятельности наступила эпоха длительного покоя. Меня жгло тропическое солнце, обмывали тропические ливни. Мой цвет от минералов железа, алюминия, титана…"

– Здорово она шепчет, – сказал Андрей. – Целый путеводитель вглубь веков.

– И в подземные кладовые… – Нюкжин отошел от обрыва, рассматривая, не пропустил ли чего? – Кажется успели.

Но если бы потребовалось оценить испытанное им удовлетворение, то измерять его пришлось бы не эталонами времени, а превосходными степенями радости. Еще вчера он смотрел на это пестрое экзотическое обнажение, как нечто загадочное, а сегодня оно открылось ему, как Сезам Али-Бабе из "Тысячи и одной ночи".

Светлана протянула ему рисунок.

– Хорошо?

– Более чем…

И замер. До слуха донесся стрекот мотора.

Прислушался и Андрей.

– Вертолет? – настороженно спросил он.

– Вертолет!

Они побежали к лодке. Андрей сунул рюкзак с пробами под сиденье и сразу взялся за весла. Как всегда задержалась Светлана.

– Скорей!

На стрежне их понесло и Андрей так налег на весла, что Нюкжину пришлось предупредить:

– Не порвите уключины.

Но железная громада все-таки обогнала их. Она появилась над долиной, развернулась в сторону лагеря и зависла, выбирая на косе место для приземления. Коса была ровная, но мешал плавник.

Пилоты выбрали место на ее дальнем от лагеря выположенном конце. Туда же течением относило и лодку. Андрей сильными рывками вывел ее на мелководье.

– Держите выше! – крикнул Нюкжин. – Перевернет…

Лодку сдувало воздушной струей от лопастей вертолета. Она никак не могла причалить. Нюкжин спрыгнул в воду и придержал ее за бортовой канат. Спрыгнула и Светлана. По косе спешили к ним Герасим и Ася.

 Первым из вертолета выпрыгнул главный геолог экспедиции Андрей Федорович Луговой. Лицо его прикрывал широкополый накомарник, на ногах красовались высокие болотные сапоги с подвернутыми ботфортами. Молоток на длинной ручке он держал сбоку, как шпагу на перевязи. В общем он походил на странствующего рыцаря-инопланетянина и Светлана незамедлительно стала набрасывать в журнале горных выработок его экзотическую фигуру.

 Приветственно подняв руку с молотком, Луговой сказал:

– Привет землянам! – словно и в самом деле только что прилетел из иных миров. И не задерживаясь спросил: – Рассказывайте, что у Вас?

Как только лопасти поумерили свое вращение, лодку удалось подтянуть к берегу и Нюкжин широким жестом показал на береговой обрыв. Там кирпично-красные, зеленые и белесые слои рисовались подобно гигантскому плакату: "Внимание! Клад!"

Луговой откинул сетку накомарника, разглядел радужный спектр обнажения, потом перевел взгляд на подоспевшую позже всех Асю. По случаю прибытия гостей она одела пестренькое платье с открытыми руками.

– А комары у Вас не водятся? – спросил он.

– Здесь ветерок. Они нас там под обрывом дожидаются.

– Тогда не будем терять времени, – сказал Луговой и направился к лодке, словно спешил именно на встречу с комарами. Но на полпути все же остановился и принялся бить молотком гальку. Он поднимал обломки, рассматривал их и отбрасывал в сторону. Нет, он не искал сердолики, он знакомился с породами, которые Седёдема выносила с верховий.

 Тем временем из вертолета вышли пилоты.

– Как у Вас тут рыбка? – спросил Первый пилот, молодой, но не по годам тучный.

– Я покажу, – отозвался Герасим. – Вот отгрузимся…

– Саня! Помоги! – распорядился Первый.

Борт-механик, который еще и не выходил из вертолета, стал выбрасывать нехитрый груз: ящики-тару, мешок с хлебом, мешок с сахаром, продуктовые мешки поменьше.

Второй пилот, блондинистый и веснушчатый как озорной мальчишка, протянул Нюкжину пакет из желтой бумаги-крафт.

– Вам, – сказал он. – С базы.