Ее просто мутит от ненависти.

Кассандра медленно, но решительно направилась вверх по склону холма к липовой аллее.

«Моя жена сегодня прелестна, как никогда!» – восхищенно отметил про себя Найджел. Они собирались на вечеринку, которая устраивалась в верхних комнатах деревенской гостиницы. Хотя это был не официальный бал, как в день рождения Кассандры, а всего лишь деревенский праздник, на ней было платье бледно-голубых тонов с огромным кринолином. Волосы ее были завиты и напудрены. Возле рта Кассандра приклеила мушку – в том же месте, что и в день рождения.

Словом, вся она лучилась и сияла, жизнерадостная и довольная.

Найджел сел напротив жены в карете, чтобы не помять ее юбки и свой праздничный камзол с серебряной вышивкой. Перед отъездом они пообедали с леди Беатрис. После свидания у водоема ему никак не удавалось остаться с Кассандрой наедине. И сейчас, глядя на жену в полумраке кареты, Найджел раздевал ее глазами и представлял обнаженной в свете солнечного дня. А вместо ее беспечно-веселого взгляда видел томный и страстный.

И все же при воспоминании о прошедшем дне ему становилось не по себе.

Кассандра почувствовала, что он смотрит на нее, и встретилась с ним взглядом.

– Ты была у себя в комнате? – спросил Найджел. – После обеда я не видел тебя.

– Да, – ответила она. – Я спала.

Ага, вот Кассандра и солгала! Это на нее не похоже: раньше она всегда говорила только чистую правду.

– Немудрено, – согласился Найджел. – Ты, наверное, очень устала: сначала подъем на скалу, потом плавание и.., обратный путь вверх по холму.

– Да, – обронила она.

– И вдобавок плотские утехи.

– Да. – Кассандра поспешно отвела взгляд, вновь прикрылась маской беззаботного веселья (это была именно маска, теперь Найджел это понял) и начала обмахиваться веером. – Ах как душно! А днем жара стояла просто невыносимая. Впрочем, не важно. Я все равно буду танцевать. Я не танцевала со дня своего совершеннолетия.

«Почему вернулся Барр-Хэмптон? Из-за Пейшенс? Вряд ли, – подумал Найджел. – Этот джентльмен не из породы романтиков».

– Хорошо, в таком случае будем танцевать, миледи. Первый танец за мной и по крайней мере еще один.

«Почему она стремглав понеслась в коттедж, едва получила записку Барр-Хэмптона? Почему ничего не сказала об этом мне? Почему солгала, а не призналась прямо, что была у тетушек?»

– Мы с вами женаты, милорд. – Кассандра ослепительно улыбнулась. – А супруги не танцуют вместе. Это не принято.

– Потому что каждую ночь они исполняют более раскованный танец? – небрежно поинтересовался он.

Веер замер в руках Кассандры, и ее глаза, широко раскрытые от изумления, остановились на его лице.

– Про нас-то этого не скажешь, – мягко заметил Найджел. – Впрочем, вполне возможно, что твои сегодняшние действия я могу расценивать как приглашение вернуться в твою постель и возобновить танец?

– Нет! – поспешно, но твердо ответила она. – То, что произошло сегодня, было ошибкой с моей стороны.

– Милым недоразумением, миледи, – уточнил Найджел. – В таком случае мы с вами потанцуем, и не раз, на вечеринке.

– Да, милорд, – неохотно согласилась Кассандра и снова одарила его лучезарной улыбкой.

«Она стала совсем другой, – подумал Найджел, когда карета остановилась и они ждали, пока кучер откроет дверь и спустит ступеньки. – Всего месяц назад в Кассандре не было ничего искусственного и притворного. Ее искренность и жизнерадостность очаровывали»

А сегодня она выглядела еще счастливее, чем обычно. Кассандра приветливо улыбнулась всем, когда Найджел помог ей выйти из кареты. Во двор гостиницы высыпали ребятишки – поглазеть на необычное зрелище. Взрослые почтительно держались чуть в отдалении, но тоже во все глаза смотрели на Кассандру, настоящую счастливую новобрачную, сияющую и переполненную любовью.

«Наверное, – размышлял Найджел, – только я знаю о том, что ее веселость не более чем маска. Наивная, искренняя жизнерадостность, которой она дарила родных, гостей и поклонников на балу в честь своего совершеннолетия, исчезла без следа. И виноват в этом я».

Виконт не знал, удастся ли ему когда-нибудь снова увидеть жену по-настоящему счастливой.

«Но почему я чувствую себя виноватым? Ведь в отношении Кассандры я проявил скорее доброту, чем жестокость. А что касается утраты невинности и наивности – такова жизнь. Это неизбежно, когда человек взрослеет».