Уже в конце беседы, когда мы уже стали покидать курительную комнату, Георгий Оттонович напомнил об интересе ко мне со стороны полковника Герарди и о его желании встретиться со мной, так сказать, частным образом. В связи с последними событиями я и позабыл об этом. Раз надо, то надо, не стоит демонстративно игнорировать охранное отделение. Но в то же время и не хотелось бы тут же брать под козырек и бежать на встречу. Не поймут! Договорились, что полковник Раух Георгий Оттонович буквально на днях пригласит на ужин меня, а это обычно практиковалось, приглашение офицеров на ужин в дома командиров, и там уже, конечно же случайно, будет присутствовать полковник Герарди Борис Андреевич. Мне почему то показалось, что тот не только уже получил это приглашение, но именно сам был инициатором этого. Требовалось только мое согласие и определение времени встречи.

На этом беседа наша завершилась, командиры отправились по своим, несомненно, важным делам, а я, зайдя в казарму родного эскадрона и переговорив с Леонидом Оскаровичем, перекинувшись парой слов с Юрой Лишиным и Федором Бурсаком, которые готовились к очередным занятиям с нижними чинами, решил отправиться домой, в Петербург, на Васильевский.

Визит вежливости, а именно так назывался "культпоход" в офицерское собрание Собственного Его Императорского Величества Конвоя [90] был назначен на четверг, 13 апреля.

У входа в деревянное двухэтажное здание в старорусском стиле на Кузьминской улице [91] , где располагалось Офицерское Собрание, нас встречал старший полковник этой знаменитой воинской части Киреев Федор Николаевич. Обнявшись с Александром Александровичем Абелешевым, он радушно поприветствовал нас и пригласил в помещение.

По своему положению, находясь в императорской свите, командиры Конвоя очень редко имели возможность быть в обществе своих офицеров. Повседневной жизнью этого подразделения фактически руководил помощник командира по строевой части. Он же, совместно с другим старшим полковником, помощником командира по хозяйственной части, были и хранителями старых традиций, строго следя за их выполнением, они же и предводительствовали в офицерском собрании. Мы получили приглашение именно от офицерского собрания, принимало нас офицерское собрание Конвоя. Именно поэтому и встречал нас старший полковник, "курирующий" его, а не командир. Так что в факте его отсутствия не было ничего ущемляющего нас. Таков, как говорится, протокол.

В передней нас встретил лакей из солдат-отставников, степенный старик с окладистой бородой и в традиционной черкеске [92] с двумя Георгиевскими крестами [93] на груди. Принял шинели и фуражки, и только после этого, так привычным и неизменным во все времена солдатским жестом убрав складки у пояса назад, за спину, четко поздоровался:

— Здравия желаю, Ваши высокоблагородия, имею честь приветствовать Вас!

"Выскоблагородием" среди нас был только полковник Абелешев, но мы "не обратили внимания" на это нарушение, понимая, что это знак особого уважения к гостям. По заведенной традиции отдарились целковыми, что было встречено с большим удовольствием. Дальше мы прошли в просторный холл, выполняющий, по-видимому, и роль библиотеки, так как вдоль стен зала размещались шкафы с книгами. По центральной лестнице поднялись на второй этаж и довольно длинным коридором, вдоль биллиардной и курительной комнат, их предназначение угадывалось через приоткрытые двери, оказались в обширной гостиной, плавно переходящей в совмещенный с ней зал — столовую. Помещение было оформлено в охотничьем стиле, с тяжелой массивной мебелью, на стенах красовались кабаньи и лосиные головы, картины в темных тонах. У глухой стены царствовал огромный резной буфет, на котором сверкали серебряные ковши, кубки, чаши. В углу — главное украшение зала — роскошный камин, отделанный мрамором, над котором висела целая коллекция различного холодного оружия.

В центре зала к ужину был накрыт большой стол, блиставший белоснежной скатертью и изобиловавший массивными серебряными графинами, солонками и прочей столовой утварью и приборами. Присутствующие офицеры, общим числом человек двадцать, часть которых курила стоя у камина, остальные, разбившись на отдельные группы, вели беседы в примыкавшей к столовой гостиной, сидя в креслах и диванах, расставленных вдоль стен. При нашем появлении все разом вскочили, воинственно щелкнув каблуками и вытянувшись в струнку.

— Прошу Вас, господа! — кивнул полковник Киреев и стал представлять нас, объясняя при этом причину нашего визита. Пока шло "представление", все стояли "смирно", в том числе и присутствующие в зале статские, а это были лакеи — официанты во фраках, стоявший за конторкой буфетчик, помощники повара, они же разносчики блюд.

Как только закончилось взаимное знакомство, а мне даже показалось, что так и было задумано, в комнату вошел командир Собственного Его Императорского Величества Конвоя генерал-лейтенант Мейендорф Александр Егорович. Небольшого роста, худощавый, но жилистый мужчина лет за пятьдесят, как и все присутствующие офицеры — в черкеске, с аксельбантом [94] , между шнурами которого сверкали многочисленные ордена.

— Господа офицеры! — вновь прозвучала команда дежурного.

— Здравствуйте господа, прошу не беспокоиться! — произнес дежурную фразу генерал и, обращаясь уже к нам:

— А, соседи — гвардейцы! Рад приветствовать Вас, господа офицеры. Это большая честь принимать Вас за нашим скромным столом, так сказать разделить с Вами хлеб — соль, поделиться последними новостями, да и просто посидеть душевно! — поздоровался он с нами, — ну а Вы, князь — обратился теперь непосредственно ко мне, — признаться, всех нас порядком впечатлили. Ваше изрядное мастерство на спортивном поприще, которое Вы продемонстрировали в недавнем boxing competition [95] скажу без лести, впечатляет. Ну а Ваши еxploit [96] в поимке apache [97] уже стали основной темой всех разговоров. Вера Илларионовна [98] , супруга моя, все уши прожужжала вопросами о Вас, жаждет видеть у себя в салоне. Генерал Врангель [99] тоже, вон, сокрушается, что вовсе ему работы не оставили, всех бандитов извели — весело проговорил он.

— Ну что Вы, Ваше превосходительство, — смутился я, — так уж и совсем без работы. Я думаю, работы ему хватает, особенно сейчас, — ответил я с серьезным выражением на лице.

Почувствовав, что его шутливый тон не вызвал такой же реакции, генерал несколько смутился.

— Да, князь, прошу простить мой вольный тон, сразу посуровел он, — Ваш отец, князь Николай Александрович…, это тяжелая утрата для всех нас… Я знал его с самой лучшей стороны…Мы все скорбим вместе с вами…Примите наши самые искренние соболезнования!