– Умничка, Маргарита! Садись. Все молодцы! Давайте запишем эти буквы в тетрадки. По четыре строчки на каждую буковку.

Дети принялись выводить символы в строчках. Эмиль подсмотрел, как это делает Маргарита, и тоже приступил к письму. «Да, уж… Просто разные? Серьезно? Нашел что сказать. Сегодня же засяду за учебники», – думал он. Времянкин справился с заданием быстрее остальных. Склонившись над тетрадкой, он украдкой наблюдал за действиями учительницы. Та прохаживалась вдоль рядов, заглядывая в прописи учеников. Некоторых поправляла, других хвалила. Времянкин решил, что нужно что-то писать, чтобы не привлекать к себе внимания выдающимся бездельем. Он открыл последнюю страницу тетради и, к уже существующим линиям, пририсовал еще несколько. Получился нотный стан. Эмиль начал записывать мелодию, которая пришла ему в голову на рассвете, в лесу. Он исписал целый лист, остановился и задумался. «Из этого может вырасти интересная композиция. Как бы ее развить?» – озадачился Эмиль и проиграл в голове получившийся мотив. Он повернулся к окну, взглянул на голые кусты в школьном дворе, вернулся к записям и дорисовал еще несколько нот.

Времянкин заметил, что Маргарита то и дело исподтишка поглядывает в его тетрадь. Очевидно, ей было интересно, чем таким занят «новенький». Он с улыбкой взглянул на девочку. Та сделала вид, что сосредоточена на письме. Маргарита к этому моменту выполнила только половину задания. В класс постучались. Елена Евгеньевна подошла к двери и выглянула в коридор. Ей что-то сообщили.

– Дети, продолжаем писать, – обратилась она к классу. – Не отвлекаемся.

Учительница снова выглянула за дверь. Эмиль смотрел на Риту и едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Ему было забавно наблюдать за тем, как она пыталась скрыть свой интерес к загадочным знакам, выведенным соседом на бумаге. Наконец она не выдержала и заговорила:

– Нельзя рисовать в тетради. Тебя будут ругать.

– Не страшно, – ответил Времянкин и записал еще пару нот.

Маргарита цокнула языком, наморщила лоб, описала взглядом дугу и вернулась к заданию. Вероятно, этот жест означал, что она сделала все, что могла, для спасения невоспитанного соседа. Дескать, она предупредила.

Девочка сосредоточилась на правописании. Неожиданно Эмиль заметил, что лицо его соседки по парте в момент концентрации принимает такое же выражение, какое было у Родиона в лифте этим утром. Та самая мимическая примета. Словно что-то было у нее во рту. Ее профиль внезапно показался Времянкину до странности знакомым. «Кого же она мне напоминает?» – задумался он. Эмиль вдруг вспомнил сцену у школы, случившуюся немногим ранее. Он вспомнил лицо хихикающего племянника. «Стоял там и смеялся как дурак. Как прихвостень какой-то. Надо отвадить парня от этих идиотов», – думал он.

Елена Евгеньевна так и проговорила с неизвестным через порог до самого звонка. Началась перемена. Дети лихо повскакивали со своих мест, чтобы заняться наконец важным делом – ерундой. Они в основном бесились, бегая друг за другом, и делали что-то еще, не представляющее для Эмиля особого интереса.

Он узнал у Риты расписание и одолжил учебники, чтобы ознакомиться с темой предстоящих уроков. Пока шумела перемена, Времянкин успел подготовиться к возможным вопросам учителя. На уроке математики он с легкостью решал примеры у доски, чем впечатлил Елену Евгеньевну. Он быстро выполнил все необходимые задания, а оставшуюся часть времени потратил на развитие своего музыкального сочинения.

На следующей перемене дети организованно отправились в школьную столовую, обедать. Елена Евгеньевна проследила, чтобы весь класс уселся за накрытым столом и приступил к еде. В меню комплексного обеда Эмиля ждал приятный сюрприз в виде паровых котлет. Вкус этих котлет – одно из лучших воспоминаний, оставшихся у него после школьных лет. Забылись люди, имена, события, но не эти мясные комочки. Во взрослой жизни они попадались ему крайне редко. В домашних условиях создать подобное чудо достаточно сложно, а для ресторанов блюдо уж слишком незамысловатое. Стоит сказать, что в последние годы Времянкину частенько приходилось мечтать о вкусной еде. Приготовленная на пару котлета из школьной столовой – одна из его любимых гастрономических фантазий. Сатисфакция была близка. Но сначала ему предстояло победить тарелку горохового супа. В предвкушении приятного перекуса Эмиль взялся за ложку.

В столовой находились ученики начальных классов и их педагоги. Школьники постарше, очевидно, обедают в другое время. Времянкин заметил, что все дети располагались в пространстве строго по возрастному принципу, не смешиваясь между собой. Равные кучковались с равными. Было ли это обязательным правилом или простой условностью вроде сложившейся традиции, Эмиль пока не понимал. Преподаватели разместились за отдельным столом, в месте, откуда хорошо просматривался весь зал.

«Все это уже было», – вдруг подумал Времянкин. Каждая ложка горохового супа в этих безусловных обстоятельствах, как очередная страница фотоальбома, погружала его в прошлое. Он вспоминал. Не что-то конкретное, а ощущения. Каким он был, как чувствовал вкус и запах, как слышал. И даже как подносил ложку ко рту. Детали накачивали его воображение. Ощущения стремительно усиливались, наслаивались на реальность, накрывая Эмиля с головой. «О нет. Так не пойдет. Нескончаемое дежавю. От этого можно сойти с ума. Нужно отвлечься, – подумал он. – Нужно срочно переключиться».

Времянкин увидел в глубине зала Родиона. Тот сидел в компании двух сверстников. Они оживленно обсуждали что-то. «Подойти? – подумал Эмиль. – Рядом свободное место как раз. Это не запрещено, интересно? С другой стороны, чего тут такого? Ну, подойду. И что? В истории человечества всегда находились люди, которые могли взглянуть на заведенные порядки под другим углом. Они просто задавались вопросом: «Почему так?» – и это сомнение ложилось в основу прогресса. Сегодня я буду этим человеком. Усомнюсь в порядке, пожалуй. Подойду». Мальчик огляделся по сторонам, сполз со стула, стянул со столешницы тарелку со вторым блюдом, вилку и направился к племяннику.

– Эмиль! – окликнула его Елена Евгеньевна.

Времянкин остановился и посмотрел на учительницу через плечо.

– Ты куда? – спросила она.

– Я? Туда.

Эмиль кивнул в сторону Родиона и, не дожидаясь реакции Елены Евгеньевны, продолжил идти куда шел. С каждым шагом внутри мальчика разрасталось новое сомнение: «Ну, кто меня тянет? Зачем нужны эти провокации? Не лучшее время для скандалов. Это мое упрямство. Желание самоутвердиться на пустом месте…»

– Не урони тарелку, – напутствовала Елена Евгеньевна. – Пожалуйста, – через паузу добавила она.