Таков был этот простой и, как мыслилось Бережкову, гениальный двигатель, с которым он шел к Шелесту.

– Прошу вас, - сказал Август Иванович.

Отлично натертый паркет блестел в его большом кабинете. В этот день, как назло, стояла оттепель, а у Бережкова не было калош. В передней он долго шаркал о половик промокшими башмаками. Теперь, стоя в дверях кабинета, он отчетливо представил, как появятся на этом паркете сыроватые следы его ног, и густо покраснел.

Шелест сидел у письменного стола в кожаном кресле. Отвлекшись от работы, он не привстал навстречу своему гостю и холодно взирал на него. Однако когда он увидел внезапно вспыхнувшие щеки Бережкова, выражение серых строгих глаз переменилось. Там промелькнули юмористические искорки.

– Прошу вас, - мягче повторил Шелест.

Подойдя, Бережков сел и положил на письменный стол около себя трубку чертежей. От волнения он не мог начать разговора.

– Это и есть ваша потрясающая вещь?

– Да.

– Что же, посмотрим...

Бережков лихорадочно развязал веревочку и снял обертку из газеты. Шелест поднялся, взял чертежи и присел на край стола, закинув ногу за ногу, лицом к электрической люстре. Смугловатый профиль склонился над развернутым листом. Волосы, изрядно поседевшие, цвета серебра с чернью, еще ничуть не утратили живого, молодого блеска.

– Вы понимаете, Август Иванович, струя пламени...
– стал объяснять Бережков.

– Понимаю. Все понимаю. Действительно необыкновенное открытие.

– Да?
– воскликнул Бережков. Ему почудилась ирония в тоне Шелеста.

– Да. Доныне считалось, что газовые турбины неосуществимы из-за низкого коэффициента полезного действия. Но вы, очевидно, опровергли это заблуждение. Не вижу только ваших расчетов.

– Я... Я еще не сделал расчетов. Это только первая компоновка. Только идея. Вы видите, струя пламени под огромным давлением...

– Гм... Под огромным? А во что превратится тогда ваше горючее?

– Как то есть "во что"?

– Вы этого не знаете? В так называемую "жидкость Зеленского", лишенную способности гореть.

– Но... Но давление можно в таком случае...

– В таком случае, - жестко перебил Шелест, - разрешите мне познакомить вас с одним трудом.

У стен кабинета на массивных полках тесно стояли тысячи книг. Храня комплекты многих русских и иностранных технических журналов, Шелест сам на домашнем станке любовно их переплетал. Он быстро нашел и протянул Бережкову толстый том. Это было новое издание его, Шелеста, капитального курса "Двигатели внутреннего сгорания".

– Вы это читали?

Бережков неуверенно кивнул. В студенческие годы он слушал лекции Шелеста и легко схватывал предмет, легко сдавал экзамены, почти не заглядывая в учебники. А нового издания книги Шелеста он никогда не раскрывал.

– Вы найдете здесь, - безжалостно продолжал Шелест, - описание вашей поразительной идеи. И у нас, и в других странах она уже, к вашему сведению, исследована практически и теоретически. Так потрудитесь же, по крайней мере, сначала узнать все, что было сделано в этой области до вас. А пока... Пока вот вам мой совет: завяжите это опять вашей веревочкой и никогда никому больше не показывайте. Чем еще я могу быть вам полезен?

Бережков не ответил. Шелест вновь посмотрел на чертежи, потом на их незадачливого автора, уныло опустившего голову, и произнес:

– Сейчас у меня в институте свободно место младшего чертежника. Если хотите, я вас возьму на эту должность.

– Младшим чертежником?

– Да. Если угодно, я вам напишу записку, и можете завтра выходить на службу.

– На службу?
– опять переспросил Бережков.
– Нет, Август Иванович, никогда!

– Ничего иного я не могу вам, к сожалению, предложить.

– Благодарю вас.

Бережков свернул в трубку чертежи, мрачно поклонился и пошел к двери. На паркете он увидел уже подсохшие следы своих много раз заплатанных ботинок. У порога он остановился. Обернулся. Тихо выговорил:

– Ну, напишите.

34

Наконец он приплелся домой. Бросил в передней на сундук смятый сверток чертежей. Выбежавшая к нему сестра ни о чем не спрашивала: все и так было понятно.

– Алеша, иди к себе. Ложись. Я сейчас принесу тебе покушать.

– Не надо. Ничего не надо.

– Обязательно ложись. Согрейся. Я у тебя печку затопила.

– Не надо. Оставь меня. Я погиб.

– Алеша, тебе надо только отоспаться. А утром ты опять встанешь таким же, как всегда.

– Нет. Утром я пойду на службу.

– На службу?

– Ну, не терзай меня. Дай побыть одному.

Сестра приготовила ему поесть, вскипятила чай, заставила разуться, надеть сухие, согретые у огня носки. А он, ее кумир и баловень, постанывал и повторял:

– Оставь меня. Иди. Мне ничего не надо.