У меня были завышенные к себе требования. В детстве было много бессмыслицы. До 13 лет не мог определиться, кем быть – альпинистом или спортсменом. Но решил природу не насиловать и стал художником. Вырос я в Москве на Верхней Масловке – такой художественный улей Москвы. У моего деда академика там была своя мастерская со всеми элементами художественной жизни и запахами масляной краски. У меня была уверенность, что я очень серьезный художник. Меня бесило, что это подтверждалось не сразу. В какой-то момент я боялся оказаться профнепригодным. Эта фобия довольно долго со мной жила. Я не любил музеи, потому что всегда находил там на стенах недостижимые вещи, но и это прошло. То ли я совсем обнаглел, то ли потерял «берега», но теперь мне страшно интересно ходить по музеям. Уже не боюсь мировых авторитетов и везде нахожу единомышленников: Дюфи, Пикассо, Матисс, Рембрандт.

Гениальность – это виртуоз. Мой личный эгоистический кайф – сделать вещь, которую я задумал, а не которая получилась. По которой не видно сопротивления материала. Чтобы, глядя на картину, не возникало мыслей: «Ой, ну понятно, он сел, старался, пыхтел, пот шел». Величие в искусстве – будь то кино, музыка, книга – это вещь, сделанная, со стороны зрителя, слушателя, читателя, легко. Когда никто не понимает, как это сделано. Мастерство – это психически тяжело, это огромный труд, которого не должно быть видно.

Художник – это связь между мирами. Гениальный художник не всегда понятен и фильтруется временем. Его диалог идет на другом уровне: его планка специально выше, чтобы человечество до нее доросло. Если планка ниже общественного вкуса, по прошествии времени такие художники оказываются в среднем ряду, и наоборот.

Человек умелый больше защищен. В начале пути у тебя должен быть запас прочности и мотивации, чтобы выдержать период ученичества, сплошные сомнения, критику. Надо больше любить, больше терпеть. Если кажется, что тебя не принимают – стань мастером своего дела. Бывает есть задумка, хочется сделать, но, если что-то не умеешь – надо дожимать. Ты можешь остаться без денег, непризнанным, но если ты виртуоз и ремесленник – делай то, что хочешь, а не то, что получается. Есть большая разница между тем, что получается и тем, что задумал. Молодой художник должен экспериментировать, не замыкаться. Делай, что легко получается, но делай это изо всех сил. Надо себя найти, свой жанр, свое место в искусстве, в жизни – может, ты великий керамист или анималист. Не надо сидеть в состоянии среднего специалиста, если тебя прет, чтобы в какой-то момент ты мог честно ответить себе на вопрос: «А все ли я попробовал и все ли силы отдал своему делу?» Каждый человек одарен и должен быть лучшим. Свои способности нужно отыскать, не всем это удается сразу.

В Москве подход к обучению более консервативный, граничащий с фашизмом. Я учился в Московском художественном училище на Сущевке, где людей не раскрывали, а наоборот, зажимали, даже внутри каких-то реалистических традиций. Студенты издевались над педагогами, принося на экзамены распечатанные наброски Матисса. И комиссия ставила им не двойки, не пятерки – а тройки. В это время в Тбилиси уже на всех уровнях общество начало освобождаться. Там, в Академии художеств, были совершенно другие методы. В рамках одного и того же курса людей раскачивали, предлагали им делать абстракции, инсталляции, суперреалистические вещи.

Шум деревьев или опавшая листва иногда дают больше, чем литургия. Много религиозной литературы читал. Есть такой четырехтомник «Добротолюбие», в котором сподвижники первых веков христианства описывали метод достижения святости. Такая монастырская литература о том, как следовать Христу. Подражать не его карикатуре и не интерпретации, а найти внутри себя своего Христа, свое христианское «я». До нас мало дошло прямой речи. Все было пересказано с учетом конъюнктуры государственного заказа. Это все не про свод запретов, рекомендаций или ограничений, а скорее, как в искусстве – поиск себя. У меня были разные периоды, от ультравоцерковленности до нигилизма. Меня спасали «Дневники» Александра Шмемана – это живые записки священника. Пронзительно, с оценкой, с разочарованием, честно. Жизнь – это поиск моего христианского я, в моем случае. И у каждого – свой путь и свой поиск, сколько людей, столько и путей.

Господь не полицейский, у него другая задача. Все двенадцать апостолов прокололись. Когда распяли Христа, остались только женщины, все разбежались, один повесился. Трижды Петр предал его, но пришел и раскаялся в отличие от Иуды Искариота, который тоже раскаялся, но не пришел к учителю – просто повесился, а 30 серебряников выбросил. Вот два разных пути – оба предатели, но один правильно поступил в итоге.

Как говорил апостол Павел: «Все мне позволительно, но не все полезно». А что тебе полезно – надо найти. Иногда, к сожалению, через потери. Необязательно говорить человеку, что он сделал гадость. Он всегда и сам это чувствует и знает. Свод нравственных законов написан не в книгах, а у людей на сердце. Главное расти, искать себя, следуя своим движениям души и разума. На свете только два движения: наверх или вниз. Многие люди, не решаясь двигаться наверх, думают, что могут задержаться на своем уровне – это иллюзия. Значит, человек падает.

Человек идет по духовному пути самостоятельно, насколько у него хватает темперамента, сил и времени ошибаться. Заблудился, возвращаешься к исходной точке и снова идешь. Главное – иди, плачь по дороге. В учителях есть засада – ты должен довериться, но нет гарантий, что тебя ведут по правильному пути. Духовные учителя могут надолго увести в другую сторону. Было бы здорово, если бы они как доктора руководствовались принципом «не навреди». Но они тоже люди и растут. На каком-то этапе, если человек плохо ходит в физическом и духовном смысле, нужны костыли. Хотя мы все рождаемся святыми. Порой достаточно побеседовать со своим «я» – там находится много ответов. Чтобы приблизиться к Богу, например, необязательно что-то есть или не есть. Есть вещи намного сложнее и важнее – любовь и прощение.

Любовь – это созидательная деятельность. Это приятие чужого пути без попытки приватизировать чужую волю и жизнь. Она посылается как чудо. Условно говоря, вначале тебе дается аванс. Нравится не нравится, обаяние, химия, совместимость, а дальше идет работа, начинаешь строить совместный дом. Это если мы говорим о любви между двумя людьми, что тоже является частью любви. Любовь она большая. Это совокупность твоего отношения к воздуху, морю, людям. Бога никто не видел, он является нам через сюжеты, отношения, персонажей, что намного больше подтверждает его присутствие на земле, чем купола золотые. Хотя в свое время – это тоже было важно. Но пора вернуться к истинному пониманию религии, что в переводе «связь», связь с Богом. На сегодняшний момент религия превратилась в доктрину, почти военную, подавляющую человека, узурпирующую его волю, разъединяющую людей, общество, страны, вполне с коммерческими задачами. Очень важно не путать религию и веру.