Заметив смех Жака, стоящий неподалеку Джош увидел мое застывшее лицо. Он попытался вмешаться, чтобы бросить мне спасательный круг, но уже ничего не могло меня спасти.

— Что ж, ты здесь, Жак! Не очень стильно выглядишь! Эм, не хочешь чего-нибудь выпить, пока вы не ушли?

— Э… — все, что мог сказать Жак. Он пытался перестать смеяться, но безуспешно. — Э, нет, спасибо. Э… mon Dieu… (прим. фр.
– боже мой)

Боже мой.

Его взгляд застыл на платье. Мое платье, которое до этого казалось мне совершенством, сном наяву, теперь показалось мне именно тем, чем оно было: пошлым излишеством, гребаным стыдом, пирогом, в котором я выкатилась как дешевая стриптизерша и олицетворением усилий, чтобы из кожи вон вылезти, но произвести впечатление.

— Ну не парочка ли вы? — послышался мамин голос из-за моей спины. — Жак, почему ты не заходишь в дом? Я хочу сделать несколько быстрых фотографий.

— Эм, мои друзья ждут, — сказал Жак, показывая на лимузин, припаркованный на улице. Машина была забита популярными ребятами и похожа на логово льва, в которое я боялась заходить.

— Мы быстренько, — сказала мама, приглашая его пройти. — Почему бы вам, голубки, не встать напротив камина, вот здесь? О, может, Кейре надеть на запястье букет-корсаж, а Жак прикрепил бы бутоньерку к лацкану своего смокинга?

Джош потряхивал пластиковой коробкой, в которой находилась бутоньерка. Накануне, я потратила целый час, выбирая ее для Жака в цветочном магазине.

Час, который, как я поняла, был полностью потрачен впустую, когда я увидела, как Жак показывает свои пустые руки.

— Я не принес букет-корсаж, — сказал он. — Мне жаль.

На самом деле ему не было жаль. Он до сих пор пытался подавить смех, отчего его лицо было красным, как и у меня. По крайней мере, хоть в этом у нас было совпадение.

— Должно быть, во Франции нет такой традиции, — произнес Джош, слегка громче обычного. — Ничего страшного! Эм, мне кажется, мы можем быстро сделать корсаж для Кейры из цветов, растущих в саду.

И тут я стала понимать, что выпускной вечер окончательно испорчен, когда спасти этот самый вечер пытается твой отчим, а не твой парень.

— Забудь об этом, — пробормотала я. — Давайте просто сфотографируемся, и мы пойдем.

Мама с Джошем переглянулись. Пока Джош передвигал стулья подальше от камина, а мама настраивала камеру, они стали болтать о пустяках, пытаясь разрядить обстановку. Я, конечно, была благодарна, но мне просто хотелось убраться отсюда поскорее. На выпускном я смогла бы притвориться, что этого просто не было. Находясь здесь, я чувствовала себя словно в ловушке происходящего кошмара.

— Так, становитесь сюда, голубки! — сказала мама. Я вздрогнула. — Улыбочка!

Сначала я натянула на себя улыбку, но после второй вспышки перестала притворяться. Я была опустошена. Я не могла сказать Жаку, чтобы он убирался, и не пойти на выпускной, но также я не могла продолжать участвовать в этом фарсе. Он смеялся надо мной. Хрупкая стена отрицания действительности, которую я выстроила, разрушалась. Он всегда смеялся надо мной, и в глубине души я знала это. Осознание этого факта ощущалось как удары молотка по моему сердцу.

— Что случилось, Кейра? — спросила мама.

— Просто дайте нам уйти, — ответила я.

Я направлялась к выходу, когда какие-то звуки раздались в воздухе. Бабах-бабах-бабах, потом скрип. Это мой брат протопал вверх по подвальной лестнице и распахнул дверь. Я обернулась и увидела, как он сначала выглядывает, а затем выходит из темного подвала в холл.

Леви казался огромным. Мой мозг на долю секунды завис, будучи не способным вычислить, что он видит. Это не было подобно тому, будто я не видела его долгое время. Мы жили в одном доме, все время находились рядом на кухне. Его неповоротливое тело, качнувшееся по направлению к холлу, заставило меня задаться вопросом, когда же, черт возьми, он успел вырасти.

Леви шел по прихожей, перетаскивая свои огромные ноги, шаркая своими «утиными» ступнями по ковру. На нем были шорты, которые открывали его невероятно волосатые ноги. Лохматые волосы спускались вдоль щек к подбородку. Заглянув в гостиную и увидев Жака, он сгорбил спину, будто спрятался.

Черт, - подумала я. Я не хотела, чтобы Жак его увидел. Мой призрачный, живущий в подвале, братец был еще одной вещью, которую Жак мог бы найти забавной.

— О, привет, Леви! — сказала мама.