— Мы в эфире? — пробормотала Дженсен, задыхаясь.

Я тихо выругался и вернулся на свое место за столом. Через два щелчка мыши что-то из Muse донеслось из динамиков в коридоре.

Не хотел сегодня выходить. Я знал, все хотели попрощаться с Дженсен, но не мог избавиться от чувства, что мое желание гораздо важнее.

А я желал погружаться в ее тело до самого восхода солнца.

Разве гигантского торта, который принесли и водрузили на стол, было не достаточно? Разве недостаточно они шастали через будку до конца шоу, что сделало невозможным наше общение наедине?

На звонки мы отвечали, пока их количество не превратилось в несметное, тогда просто переключили телефон в режим «занято». Общее отношение слушателей было позитивным, а реакция подавляющего большинства сотрудников станции — из разряда «давно пора».

Как ни странно, мы не слышали ни звука от БШ. Коренастый ублюдок даже не заскочил за тортом. Думаю, что избежал взрыва (тихий допрос Кармен показал, что когда я сбросил л-бомбу, она не транслировалась через микрофон).

Пока все жевали, я выскользнул в коридор и отменил дневную встречу с доктором Купером. Ни в коем случае не собирался тратить ни одной из оставшихся у меня с Джен минут.

А потом была поездка домой с работы.

К машине шли молча. Для меня подходящее время, чтобы высказать все, уже прошло, и теперь мы находились на абсолютно неизведанной территории. Не знаю, какую отмазку использовала Джен. Может, хотела подождать, пока мы не будем окружены коллегами.

В моей маленькой «Тойоте» стояла давящая тишина. Вместо того чтобы разрушить ее, Дженсен предпочла смотреть в окно на окружающий мир. Я не мог заставить себя включить радио, чтобы разбавить наше молчание.

В надежде поймать ее взгляд, я посмотрел в ту сторону, наверное, раз четыреста. Однако этому не суждено было случиться, если только глаза, которые мне хотелось увидеть, не переместятся на затылок. Думаю, я проделал отличную работу, сдерживая вздохи. И серьезно, что было не так с этой женщиной? Я признался в любви, а ей нечего на это ответить? Прошло несколько часов, вполне можно было всё осмыслить и понять, подходит это ей или нет.

В нескольких кварталах от дома, когда шуршание шин грозило свести с ума, Дженсен прочистила горло и повернулась ко мне лицом.

— Ты пойдешь вечером со мной в «Пульс»? Или я иду сама?

Она наконец со мной заговорила и вот какую тему для этого выбрала? Все не может стать еще более сюрреалистичным!

— Как насчет того, чтобы мы оба не пошли?

— Это прощальная вечеринка в мою честь, я должна хотя бы появиться на ней. — Краем глаза я заметил, как дрожит от волнения ее нижняя губа. — Не важно. Пойду сама.

Я подъехал к дому и припарковался.

— Если думаешь, что сможешь оторваться от меня хоть на два дюйма в эти выходные, то ты сумасшедшая.

Вместо ответа она выбралась из машины и пошла к входной двери. В три шага я преодолел расстояние между нами и настиг ее у крыльца.

— Джен...

Она повернулась, сначала посмотрев мне в глаза, а затем опустив взгляд на губы. И я сорвался. Прижал девушку к стене, обрушивая на нее свой рот. Хрена с два в тот момент она была не со мной, ее губы приоткрылись, чтобы впустить меня. Как только языком я проник внутрь, она трепетно вздохнула и обвила руки вокруг моей шеи.

Я схватил ее задницу обеими руками и прижал бедрами к твердости, которая была у меня с самого утра. Удивительно, как я не причинил ей вреда, ведь все инстинкты кричали обнять ее как можно крепче и никогда не отпускать, но мы стояли на крыльце под пристальным взглядом соседей. Не самое лучшее место, чтобы раздевать девушку.

— Пойдем в дом, — пробормотал я и почувствовал дрожащий кивок.

Я неохотно отпустил ее, перебирая ключи на кольце, подыскивая нужный, сгорая от нетерпения попасть внутрь (понимайте, как хотите). Конечно, это означало, что всю эту звенящую массу я уронил на бетонный пол у двери.

Дженсен громко вздохнула и наклонилась, чтобы поднять их. Она отыскала нужный ключ и вставила в замок. Дверь открывала трясущимися руками. Я не потрудился подождать, пока она вынет ключ из замочной скважины. Захлопнув ногой дверь, вернул ее в свои объятия и к своим губам, пока собаки крутились у нас под ногами в ожидании приветствия. Плохие новости, они не получат желаемого.

Наклонившись, я взялся за ее задницу и поднял, остановившись, только когда оказался заключенным в колыбель ее бедер, прижатый с такой силой, что, думал, взорвусь.

— Господи, Джен, — хрипел я между поцелуями.

Она еще теснее прильнула к моей промежности и улыбнулась мне в губы.

— Хочу раздеть тебя.

Такое не нужно было повторять дважды. С Джен, все еще находящейся в моих объятиях, я направился по коридору в свою спальню, а мудрые собаки где-то затерялись. Мне удалось закрыть дверь ударом ноги, потому что ни одна из моих рук не хотела покидать такого желанного тела.