И чашки сахарного сиропа с капелькой кофе.

Так что, в конце концов, маленькая фея не была невосприимчивой или глухой.

Приятно знать.

Следующая личная песня была не совсем запрещенной — Thinking About You группы Puddle of Mudd. Мы проиграли эту песню однажды, когда она только вышла, и она все еще время от времени появлялась.

Джен кинула телефон на стойку, и он сразу начал вибрировать, извещая о новом сообщении. Она напечатала быстрый ответ и вернулась к изучению сладкой массы в своей кофейной чашке. Брови были нахмурены, а губы поджаты. Классическое лицо злой Джен, но для меня это не имело смысла, потому что она получала то, что хотела.

Добавив в плейлист несколько обычных песен, я покинул студию, в надежде, что Кармен на месте и не придется гадать, где спрятана панель управления громкоговорителем.

Я намеревался взорвать все здание нашим последним утренним шоу.

Со щитом или на щите, да?

После всех отступлений от каталога этим утром мне просто стоило отправиться домой.

Навсегда.

Однако я был готов рискнуть.

На полпути на ресепшн к Кармен музыка в коридоре сменилась, и песня Rocks Your Face Off группы KLVR — та, которую мы включаем в конце часа — ударила мне по ушам.

Твою мать! Уже семь часов и Кармен, должно быть, сама включила.

Ого! Уже прошла четверть нашего последнего шоу.

И что мне удалось сделать?

Ни хрена.

Я вспомнил, что еще значит время семь утра — первые «Ерундовые отчеты».

У Джен был доступ к микрофону, и она сидела одна.

Я развернулся и побежал обратно в студию, пытаясь сквозь стук собственных ботинок разобрать, что она говорит.

Когда, подбегая, услышал о Финиксе и отъезде, я так сильно распахнул дверь, что ручка ударилась о стену.

— Ни слова больше! — прогремел я, даже не обращая внимания на то, что мог быть услышан через ее микрофон.

— Что ж, очевидно, Так восприимчив к любым новостям о личной жизни Хоакина Феникса, — протянула Джен, косо на меня поглядывая. — Что насчет вас? Одобряете ли вы, что он встречается с девушкой гораздо моложе себя? Зайдите на мою страницу в «Фейсбук» и дайте знать. Мы вернемся к музыке после того, как прозвучат несколько рекламных объявлений, призванных оплатить наши счета.

Перед глазами все расплывалось, и я не мог сказать точно, вздымалась моя грудь от коридорного марафона или потому что я находился в шаге от безумия.

Дженсен опустила наушники на шею и приподняла бровь, глядя на меня. Прежде, чем она смогла что-то сказать, телефон снова зажужжал, она глянула на него, пробурчав:

— Не сейчас. — Потом снова недоуменно посмотрела. — Это было неуместно.

Мой голос получился громче и немного не такой твердый, как я рассчитывал. Это научит меня не пропускать ежедневные пробежки.

— Прости, Джен. Но как только я услышал, как ты говоришь о Финиксе...

— Ты решил мне не доверять. — Она очень внимательно смотрела на меня.

— Что? Нет! — ответил я, делая два шага в кабинку. Странно, но я не мог восстановить дыхание и все, что произносил, звучало как восклицание. — Я не принимал никакого решения!

— То есть ты в принципе мне не доверяешь?

Все происходило как-то неправильно.

— Я бы так не сказал.

— Тогда как бы ты сказал? — Мускул на ее лице дрогнул, и взлетевшая было бровь, опустилась, делая выражение лица злым. — О, подожди, ты бы никак не сказал. Не Так Морган, известный дамский угодник. Никаких объяснений и вторых свиданий, так ведь?

— О чем ты, нахрен, говоришь?

Я подошел ближе, едва справляясь с желанием начать топтаться, как двухлетний ребенок.

— Каждый день, приходя домой, я жду доставки желтых цветов у дверей. Ты же так это проворачиваешь? Замолкаешь и позволяешь флористу сделать за тебя всю грязную работу.

Кто рассказал ей об этом? Как будто в тот момент это имело значение!

— Если бы я захотел кинуть тебя с помощью цветов, я бы сам принес их тебе, Джен. Ты живешь в моем доме.

Наконец мой голос стал ровным и тихим, хотя в голове я ревел на миллиард децибел. Если бы только маленькая фея на самом деле знала, сколько самообладания у меня было…

— Ненадолго.

Я закатил глаза.

— И ты знаешь мое отношение к этому.

— Нет, Так, на самом деле не знаю. Знаю, что ты сказал, но это не означает, что слова отражают твои чувства. Твоя работа заключается в игре словами и убеждении людей в том, что ты имеешь в виду то, что произносишь вслух, даже, если произнесенное не имеет для тебя особого смысла.

— Я — это намного больше, чем только работа, солнышко.

Я был достаточно близко, чтобы положить руку на столешницу и угрожающе нависнуть над ней. И не удивился, когда ее подбородок поднялся на дюйм выше. Она не сводила с меня глаз.