— В своих странствиях я уже сталкивался с подобными письменами, у меня даже сохранились записи о них, это драконий язык, но на перевод мне понадобится время и алфавит Неверленда, — попытался я обнадежить старика, но тот, услышав мои слова, метнулся к стеллажу с книгами, взял оный словарь и бухнул его мне на стол, как будто у него не было этих старческих лет.

— Если тебе еще что-нибудь понадобится, ты только свистни, а так не буду тебе мешать. В таком деле нужна полная концентрация, — Коул склонил голову и скрылся в недрах библиотеки, а я уселся поудобнее, достал из инвентаря чернила, перо и пергамент и взял первый лист.

Мне пришлось долго всматриваться в эти насечки, чтобы начать различать в них буквы и слова. Я боялся ошибиться, ведь в этих росчерках было трудно угадать ту или иную букву, и, сверяясь с записями Хеллы Бронвич о драконьем языке, я начала свой перевод. Первая запись выглядела вот так:

MU SON11KE Z1NETOS HIND BEL DINOK REX BEX KO OBLIVION 1HRK OK SIL.

И читалась как:

Му сонаак Занетос хинд бел динок рекс бекс ко обливион ахрк ок сил.

Сделав расшифровку, я взял алфавит Неверленда и попытался перевести на понятный мне язык. Было трудно, некоторые буквы ну никак не складывались в слова, приходилось действовать по ситуации, а иногда и подбирать слова подходящие по смыслу, и в конце у меня получилось следующее:

Мы, Жрецы Занетоса, хотим призвать саму смерть, чтобы она открыла врата в Обливион и выпустила его душу…

И как только я закончил перевод, система игры тут же оповестила меня:

Навык наблюдательности повышен до третьего уровня.

+ 1 к удаче.

Навык Каллиграфия повышен до шестого уровня.

+ 1 к интеллекту.

Не останавливаясь на достигнутом успехе, я взялся за следующую надпись, и после долгих разглядываний она получилась такая:

____ BEL ZUU ____ F1H UNE KIRE MU ____ FUNT.

Там, где я поставил прочерки, я не смог разобрать слова, свиток был слишком испорчен, а надпись читалась так:

___ Бел зуу ___ фах уне киир му ___ фунт.

Придвинув алфавит Неверленда, я вновь начал составлять слова по смыслу, но с пропущенными частями это было гораздо сложнее сделать, чем в первый раз. Я не ручаюсь за правильность перевода, но в итоге он примерно выглядел так:

Весь ритуал призыва я оставлю для наших потомков, если нас постигнет неудача…

Остальной текст на этом и последнем листе был испорчен настолько, что его невозможно было прочесть, и я задумался над тем, что у меня получилось. Как вдруг, откуда ни возьмись, появился старик Коул.

— Вижу, ты уже закончил, — задумчиво произнес он.

— Как… откуда ты… — я был настолько ошарашен его неожиданным появлением, что потерял мысль, пришедшую мне в голову.

— Не обращай внимания на это, в пределах моей библиотеки у меня есть свои хитрости. Лучше скажи, что тебе удалось выяснять?

Справившись с потрясением, я вернулся к своим мыслям и стал рассказывать вслух.

— Судя по тому, что я видел и перевел, драконьи Жрецы пытались призвать Смерть путем жертвоприношения, чтобы та открыла врата в Обливион и выпустила душу Занетоса. Весь ритуал призыва они оставили на тех свитках, что рассыпались прахом, как я предполагаю, но раз в истории, нигде не упоминается о крахе всего мира, то смело можно предположить, что их постигла неудача. Остальное мне перевести не удалось, текст невозможно прочесть.

— Ты прав мой друг в своих суждениях, еще бы их деяния увенчались успехом.

— Поясни? — не понял я.

— Они как дикари, тыкающие палкой в огонь, надеялись на то, чтобы призвать Смерть, нужно отдать ей жертву! Жертву-то она, конечно, заберет, это ее работа, но вот на такой грубый призыв она точно не откликнется. Смерть — это тонкая материя, смерть — это искусство!

— Откуда ты это знаешь?

— В свое время я прочел много книг на эту тему, погоди, сейчас принесу наиболее интересный трактат о Смерти, — старик удалился вглубь библиотеки и вернулся спустя минут десять, неся в руках старинный фолиант.

Старина Коул бухнул фолиант на стол:

— Вот, прочти сам, чтобы развеять свои сомнения, — и я открыл древний фолиант…

Книга откровений.

Я взглянул — и вот в пламени конь бледный, и всадник на нём, и в руках его коса. И коли он восстал, да и они восстанут, ибо на то есть воля и деяния его.

Смерть существует с незапамятных времен и доподлинно неизвестно старше она или нет первородного бога. В какой-то момент истории смерть перестает бродить по земле в обличии смертного и как говорится в предании, её подчиняет и порабощает властелин Тартара оковами смерти, чтобы сделать ее одним из всадников апокалипсиса.