Вдруг прожитые годы показались ему предисловием. Предисловием дивной книги с девственно-чистыми страницами, к которым он не осмелился ещё прикоснуться настоящей жизнью, мечтая о чём-то главном, которое вот-вот произойдёт, открыв ему ускользающий смысл, и только тогда он сможет без помарок и ошибок заполнить чистые листы своей прекрасной жизни.

Andr'e, чтобы успокоиться, решил последовать Катиному совету и внимательно перечитать Гари «Жизнь и смерть Эмиля Ажара». Удивительно, как по-новому он стал воспринимать каждое слово, адресованное, казалось, лично ему. «Это было для меня новым рождением. Я начинал сначала. Всё было подарено мне ещё раз. У меня была такая иллюзия, что я сам творю себя заново».

Andr'e замер, прислушиваясь к неясному внутреннему голосу, а потом лихорадочно стал рыскать по «планете NET», вспомнив слова учителя лицея, что «Пушкин тебе не поможет», «не надейся на Пушкина», но в данный момент он только на него и надеялся. Найдя вскоре письмо Александра Пушкина к Анне Керн от 28 августа 1825 года, прочитал: «…если Вы придете, я обещаю Вам быть любезным до чрезвычайности – в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем Вам угодно, и всю неделю – у Ваших ног…»

«Вот письмо, мечта любой женщины, – подумал Andr'e, – я напишу Кате, я напишу ей такое, что Вертинский будет завидовать…» Беда была в том, что самые первые слова не приходили к нему. Он чувствовал, что стоит только «родить» первую фразу, как потом всё будет легко, всё придет само собой и ляжет к Катиным ногам. От нетерпения он выскочил на воздух, к звёздам и облегчённо вздохнул. Сколько вздохов знает наша Вселенная? Стоя под звёздами, Andr'e ощущал это дыхание многих, дыхание своих предков, дыхание Вечности.

Завтра, подумал, успокоившись Andr'e, завтра я напишу тебе чистые мысли и нежнейшие чудеса.

Но завтра ему пришлось написать совсем другое.

Катя сидела перед экраном компьютера и плакала.

– Не может быть, – повторяла она, – не может быть. Перечитала ещё раз коротенькую записку Андрея:

«У меня такое ощущение пустоты, которую мир уже не восполнит. Умерла мама. Похороны в субботу, приезжай. Тебя встретит на привокзальной площади Кристина, которая схлопотала у мамы по хозяйству. Пожалуй приезжай».

В этот раз Катюшу не рассмешили милые ошибки Андрея, просто ей хотелось понять последнюю фразу, это могло быть «пожалей и презжай», или «пожалуйста, приезжай». Впрочем, это не имело уже никакого значения. Катенька плакала, но легче не становилось. Ей было жаль всех, в том числе и себя. Ещё вчера жизнь казалась непрерывной линией счастья, и ей доставляло радость перечитывать Андрюшины строки: «каждый вечер, глядя на звездное небо, я собираю букеты звёзд для тебя, так хочется, чтобы мы вместе забрались в это звёздное гнездо».

Всё кончено. Как неожиданно для себя она втянулась в эту интересную увлекательную переписку. Окрылённая предстоящей встречей, она была так счастлива, что это бросалось в глаза всем. Но сегодняшний вечер был полон горьких раздумий – что делать? Поехать на похороны и увидеть горестный холод его глаз… Не поехать – это предательство…

Выйдя из вагона TGV в Ницце, Катюша захлебнулась солнцем. После вчерашней парижской пасмурности лазурное жаркое небо Средиземноморья ослепило её.

– Вот, наконец-то, я и попала в город юности Ромена Гари, где он впервые встретился с морем и навсегда слился с ним. «О, лазурное царство! О царство лазури, света, молодости и счастья» – пронеслись в Катиной голове тургеневские строки. Она подумала, что такой лазурный цвет бывает только от ожидания. Ожидания чего?

Этого она не знала.

Торопясь на привокзальную площадь, Катя мельком взглянула в зеркало витрины, где немолодая женщина в лёгкой задорной юбочке пыталась что-то строить из себя, но материалы были уже не те. Катюша, увидев своё отражение, ужаснулась: даже солнечные лучи запутались в её растрёпанных пышных волосах, которые так тщательно уложила перед поездкой. Безжалостно собрав золотой сноп волос, заплела их в тугую толстую косу, потом сняла траурный тёмный пиджак, освободив кружевную волну белой блузки.

Как грустно, подумала она, приехать в Ниццу, где свежее солнце и лазурная жара неба и… Она даже не хотела думать, что будет потом, боясь растерять своё последнее мужество.

Сколько необыкновенных случайностей должны были назначить друг другу свидание, чтобы Катя и Андрей встретились…

Кристина открыла дверь своим ключом, и Катя оказалась в квартире, где было всё массивно и долговечно. Воздух казался сырым от слёз. Было много людей, женщины плакали.

– Катья, – с французским акцентом еле слышно вымолвил её имя Андрей.