Устав 1827 года формально оберегал неприкосновенность религиозных убеждений еврейских рекрутов – правительство готово было даже содержать раввина в местах скопления еврейских солдат, а закон 1829 года определил порядок соблюдения еврейских праздников в войсках. Но, наряду с этим, фактические условия службы были таковы, что толкали еврея-солдата на путь прозелитизма; это с особой яркостью сказывалось в отношении малолетних рекрутов.

Еврейские дети, принятые в рекруты, отправлялись в такие места, где не было совершенно евреев, например в Пермскую, Казанскую и Нижегородскую губернии. По пути следования квартиры отводились им исключительно у христиан. Евреев-солдат к ним совершенно не допускали. Во время длинных зимних переходов из западных губерний куда-нибудь вглубь России эти дети-рекруты гибли массами. Лишь меньшая часть из них выживала. Выживших истязаниями и лишениями заставляли принимать христианство. Об этом в литературе сохранилось много трагических воспоминаний…

Еврейские общества при всем желании не могли выставлять из своей среды того числа рекрутов, которое требовалось с них и по очередному набору, и за недоимки в податях, и в виде четверного штрафа за прежние рекрутские недоимки, – приходилось брать детей моложе 12 лет, калек и больных, иначе сами старшины подлежали набору.

Ввиду этого в 1853 году были изданы правила о разрешении обществам и каждому еврею в отдельности представлять за себя в рекруты «пойманных» беспаспортных своих единоверцев. Кроме того, обществам было предоставлено право – без суда – отдавать в рекруты тех из своих сочленов, которых они почему-либо находили порочными, причем в некоторых случаях, в виде награды, за такого рекрута слагалась с общества недоимка в размере 150 рублей.

Во главе кагалов стояли обыкновенно наиболее богатые и влиятельные евреи. Они, разумеется, себя и своих присных выгораживали от рекрутчины, а вся тяжесть этой повинности падала целиком на беднейшие классы населения.

Протестовавших против произвола кагал мог легко сдать в солдаты как «вредного» члена.

Правила 1853 года, в особенности разрешение каждому представлять вместо себя (или по желанию вместо кого-либо другого) всякого «беспаспортного», привели к страшным злоупотреблениям и доносам, породив даже особый промысел, так называемых «ловчиков», которые по поручению кагалов [20] или отдельных лиц, бывших «на очереди», за условленную плату выманивали или силой отбирали у приезжих евреев их паспорта и даже просто схватывали первого попавшегося взрослого или ребенка-еврея и, войдя в сделку с приемщиком, сдавали в рекруты в качестве беспаспортного.

Рекрутская повинность, с ее суровой дисциплиной и бесчеловечными наказаниями, сопровождавшаяся для еврейского населения похищениями и гибелью несчетного числа детей, предательством и обманом, врезалась неизгладимыми чертами в народную память, вызывая до сих пор ужас и проклятие при одном воспоминании.

Только со вступлением на престол Александра II, указом от 26 августа 1856 года, исключительные законы в отношении еврейских рекрутов были отменены: «Рекрутов с евреев взимать наравне с другими состояниями, на одинаковых с ними основаниях».

В 1874 году вся система рекрутчины была отменена и заменена всеобщей воинской повинностью.

Новый устав о воинской повинности не содержал в себе никаких особых постановлений или сколько-нибудь важных ограничений относительно евреев. Но уже спустя два года, под влиянием усилившегося реакционного направления в общей внутренней политике, право равенства, положенное в основание устава о воинской повинности, стало нарушаться. Для евреев в устав был введен целый ряд изменений и дополнений, которые в своем дальнейшем развитии привели к нынешнему положению вопроса, характеризуемому, с одной стороны, ограничением евреев в правах военной службы, а с другой – неравномерным, по сравнению с остальным населением, числом призываемых солдат.

Несмотря на способности, усердие и заслуги, еврей не может дослужиться до офицерского чина и даже до звания фельдфебеля; он не переименовывается в портупей-юнкера и кандидата на классную должность. Вольноопределяющийся не допускается к экзамену на прапорщика запаса и к прохождению курса в юнкерских и других военных училищах. Евреи не могут быть вовсе определяемы на службу в качестве капельмейстеров, а в качестве простых музыкантов – в составе не более трети от общего числа музыкантов. Запасные нижние чины, имеющие звание провизоров и фармацевтов, в случае мобилизации, не назначаются на фармацевтические должности.

Евреи определяются не во все части войск. Так, например, их не назначают в гвардию, в морское ведомство, во флот, в пограничную службу, в жандармские и местные команды, в минные роты, в служительские команды интендантского ведомства, в писарские классы, а с 1895 года запрещено замещать ими должности писарей при канцеляриях воинских начальников.

Еврей-солдат отправляется, наравне с другими, в полки, расположенные далеко от черты еврейской оседлости – во внутренних губерниях и на окраинах. Но достаточно ему получить хотя бы кратковременный отпуск из полка, не говоря уже о случае выхода в запас, как его немедленно выселяют из места службы в черту оседлости [21] .

Лишь небольшая категория отставных и запасных евреев-солдат пользуется льготами в отношении проживания вне черты; это отставные нижние чины, служившие еще при действии прежнего рекрутского устава, и те солдаты, которые, участвуя в военных действиях на Дальнем Востоке, получили знаки отличия или вообще беспорочно служили.

Действующее ныне законодательство содержит ряд особых постановлений, имеющих целью «ограждение правильности исполнения евреями воинской повинности»; в сущности, цель этих постановлений – предотвратить уклонение евреев от исполнения воинской повинности.