Нас проводили в отдельную небольшую горницу, у дверей которой стояли два внушительных охранника.

Судя по усилению конфиденциальности, царь прислушался к моим доводам об утечке информации по нашему не простому делу. Мы расселись за большим столом, я демонстративно усадила Ванятку на стул рядом с собой и выложила перед ним на стол уже на маленький игрушечный зоопарк. Достав из сумки блокнот и карандаш и сложив руки в жесте отличницы, я была готова внимать дальше, разыгрываемое передо мной новое, я бы сказала, царское представление. Было сразу видно, что высокопоставленный артист, сценарист и режиссёр в одном лице заранее готовился. Что ж уважим заслуженного деятеля искусства тридесятого царства. Я театр уважаю, но данный спектакль явно попахивает самодеятельностью. Ну да ладно, потерпим. Натянула на лицо маску по доброжелательней и молчу, давая возможность высказаться более опытным сказочникам.

– Итак, что вы мне расскажите? – строго вопрошал супостат.

Я демонстративно повернулась к бабе Яге, приоткрыв рот и зажав в руке карандаш, готовясь записывать. Баба Яга вздохнув на меня, рассказала царю-батюшке о ключнице и знахарке, о нашем разговоре с дочурками боярина Ротмира Родановича, о злодее Прохоре.

– Всех арестовать, - шепотом орал диктатор, косясь на охраняемую дверь.

– Так арестовать то всех можно, да только Машенька права, если спугнем колдуна, что те иголочки сотворил, можем и не снять проклятье с Елисея, - ответила баба Янина.

– А чего Прошку еще не допросили? – ярился самодержец, не сводя с меня озверевших глаз.

Я вновь демонстративно повернулась к бабе Яге, мол если вы такие послушные исполнитель этого самодура, вот сами перед ним и оправдывайтесь.

– Не переживая царь-батюшка, глаз с Прохора не спускаем. Сейчас он по отцову поручению отбудет в деревеньку под нашей столицей и к сумеркам прибудет аккурат в подвал в нашем тереме, - сообщила баба Яга.

– Почему долго то, нельзя было побыстрей его в подвал посадить? – нервничал царственный отец.

Диктатор не стесняясь распиливал меня взглядом на мелкие кусочки, насаживал их на шампура и медленно поворачивая их на огне, готовил из меня аппетитный шашлык. Я широким жестом повернулась к бабе Янине, готовая внимать ее ответу.

– Не нужны нам лишние подозрения об успехах в расследовании, - оправдывалась из последних сил Янина. – Пусть думают, что топчемся на месте.

Царь тяжело вздохнул, но согласился с ее доводами: - Может и права ты!

Нервы супостата сдали, и он двинулся на меня. Уперев свои руки по обе стороны от моего хрупкого тела, царь навис надо мной.

– А что ты то все молчишь, Машенька? – угрозы из его вопросы, говорили мне о том, что сейчас венценосный удостоит меня индивидуальным допросом с пристрастием.

Решила применить проверенную веками женскую тактику: прикинулась дурой. Нет, не блондинкой, не фотомоделью, а именно всеобъемлящей, стопроцентной ДУРОЙ. Помирать так с музыкой.

– Так что я сказать то Вам, царь-батюшка, всея тридесятого царства могу? – тщательно моргая глазками, и кокетливо поправляя прическу ответила я. – Прибыла я из далека, светским разговорам не обучена, в обществе царских особ теряюсь и робею.

И снова луп-луп своими честными глазами. Царь побагровел, продышался и продолжил допрос.

– Что-то раньше при встречах со мной ты смелая была и рта своего не закрывала!

С преданностью болонки заглядываю в злые очи диктатора, продолжаю участвовать в самодеятельности.

– Так спасибо Вам за науку, обучили кой чему, - поднимаю обе руки из под стола, проводя им вдоль своего тела, подчеркивая свои плавные изгибы, акцентируя внимания на пышной груди.

Государь внимательно проследил за движением моих рук, оценил предложенное и недоуменно перевел свой взор на ошарашенных моим бесстыдным поведением бабусек. «Мол, что ж тут средь бела дня творится?» На что получил такой же молчаливый ответ от старушек: «Мол, сами не знаем. С утра она еще здоровая была.». Так они и замерли в немом диалоге.

– Елисей, а не кажется ли тебе, что твой батюшка устал от государственных дел, и ему пора на отдых. А ты просто обязан помочь ему в этом и взять все дела тридесятого царства на себя? – решительно поменяв ход разговора, обратилась я к царенку.

Царь неожиданно громко икнул и отпрянул от меня как ошпаренный. Метнулся теперь к Елисею. Царевич вальяжно откинулся на спинку кресла и, смотря правым глазом в район моего лица, спокойно ответил.

– Да, я тоже пележиваю за здоловье батюшки. Плизнаюсь я тому виной. И последние события лезко подкосили дусевное лавновесия нашего госудаля, - при этом догадливый оболтус, так ладно присоединившийся к моей игре, с изяществом опытного дипломата игнорировал уже прыгающего и непрерывно икающего гаранта стабильности тридесятого царства-государства.

Бабки в ужасе замерли, даже боясь дышать. Ванюшка, видимо уже привыкший, что дядька Ждан периодически говорит страшным шепотом, как сказочный леший или бетмен, и при этом пританцовывает и машет руками. Мы с Елисеем с глубокой задумчивостью во взгляде наблюдали за государем, кивая правильности своих выводов: «Мол, царь то уже не тот!»

– Это ты ж что ли на трон захотел, кот блудливый, а меня в казиматы? – шипел на сына родитель.

Тут я вступилась за партнера по игре, оттягивая на себя часть внимания.