Я посмотрела на серебристые наручники в своих руках.

— Сорен мне нравится.

— Мне тоже, — ответила она. — Но мы оба знаем, что принятие желаемого за действительное не допускается правилами Легиона.

Она права.

— Нет, — я вздохнула. — Не допускается.

И я видела слишком много, чтобы отказываться от мер предосторожности.

Я защёлкнула наручники на запястьях Сорена.

— Ничего личного, Диаз. Я должна это сделать. Протокол и всё такое. Ты же дезертировал из Легиона.

— Дезертировал, — повторил он, словно обдумывая это слово — и словно ему не нравился его вкус на языке.

— Что случилось? — спросила я у него. — Почему ты вчера сбежал из Нью-Йоркского офиса?

— Я…

— Ты не помнишь?

— Я помню всё, — ахнул он. — В отчётливых деталях. Необходимость бежать, убраться оттуда подальше. Словно от этого зависела моя жизнь.

— Ты всё ещё это ощущаешь?

Он покачал головой.

— Нет. Не ощущаю. В один момент со мной всё было хорошо, а в следующий меня полностью охватила паника. А затем паника так же быстро ушла, — его глаза дрогнули от страха. — Леда, я не могу объяснить, откуда взялись эти чувства. Что, если они придут вновь? Что, если я сломлен?

Я похлопала его по спине.

— Ты не сломлен, Сорен.

— Как ты можешь быть уверена?

Я не могла быть уверена. Может, у Сорена просто случилась паническая атака, и всё. Вот только у солдат Легиона не бывало панических атак. Мое нутро подсказывало мне, что здесь происходит нечто иное — нечто глобальное — а моё нутро редко ошибалось.

Моя беседа с Сореном во время долгой поездки до нью-йоркского офиса Легиона ничуть не пролила свет на его загадочное поведение. Он утверждал, что у него нет объяснения его спешному уходу прошлым утром. У меня не было оснований сомневаться в его словах. Я хорошо знала Сорена, и ошеломлённое, беспомощное выражение на его лице не было наигранным.

Прямо перед своим дезертирством он отдыхал в медицинском крыле нью-йоркского офиса, восстанавливаясь после травм, полученных в ходе тренировки. Затем в нём внезапно вспыхнула паника, ощущение того, что ему непременно нужно убираться отсюда.

— Что бы ни случилось с ним, это было временным, — сказала я доктору Нериссе Хардинг в её лаборатории, когда она начала проводить ряд тестов над Сореном. — За время нашей поездки сюда не было больше никаких признаков.

— Это кажется знакомым, — ответила Нерисса.

— Ты намекаешь на то, что случилось со Стэшем.

Много месяцев назад сверхъестественные существа по всему городу начали вести себя странно, охваченные безумной яростью. В итоге мы отследили всё это до моего друга Стэша, чья магия полубога влияла на них.

— Вот только Стэш сейчас даже не на Земле, — сказала я Нериссе.

Он тренировался с богами в другом мире, под грузом железного кулака Фариса.

— И в этот раз симптомы отличаются, — продолжала я. — Воины Стэша даже не помнили, как совершали те поступки. Сорен помнит каждую секунду, каждую мысль, каждое ощущение, бурлившее в нём. Его пересилила паника. Именно это заставило его дезертировать. Интересно… — я перевела взгляд с Сорена на Нериссу. — Может ли это быть новое демоническое оружие? Оружие, которое вызывает непреодолимое ощущение паники? Легион едва ли будет работать эффективно, если все солдаты развернутся и сбегут с поля битвы.

— Я не знаю, Леда, — Нерисса покачала головой. — Я не буду знать до тех пор, пока не проведу некоторые тесты с телом и магией Сорена, — она взмахнула рукой, прогоняя нас. — А я не смогу сделать это, пока вы все дышите мне в затылок.

— Прости, — я шагнула к двери, жестом показывая моей команде следовать за мной. — Просто Сорен — мой друг, ты же понимаешь.

— Я знаю, — Нерисса вздохнула. — И я выясню, что с ним происходит.

Её лицо ожесточилось, взгляд сделался решительным. Они с Сореном встречались почти год. Он был ей небезразличен — может, она даже любила его. Она не остановится, пока не найдёт объяснение его странного поведения.

— Куда теперь, босс? — спросил Алек с лукавой улыбкой. Эта улыбка спровоцировала немало вспышек гнева и разбила немало сердец.

— В Деметру, — ответила я.

«Деметра» — это название нашей столовой, а я умирала с голоду. Поход на Чёрные Равнины и сражение с монстрами явно разжигали аппетит.

— Хорошо. Твой живот урчит так громко, что стены трясутся, — сказала Басанти.

Я закатила глаза.

— Не настолько все плохо.

— О, именно настолько, — заверила меня Айви.

Дрейк широко улыбнулся.

— Такие звуки, будто кто-то закидывает здание огненными бомбами.

Я скрестила руки на груди.

— Я начинаю подозревать, что никто из вас не уважает мой авторитет.

— Ещё как уважаем, — отозвался Дрейк.

— Верно, — Алек рьяно закивал. — Ты ангел с самыми хорошенькими крыльями. Они выглядят как маленькие искрящиеся радуги.

Я медленно покачала головой.

— И чем я всё это заслужила?

— Ты правда хочешь знать ответ? — спросила Айви.