Вот здесь, рядом с ней, примостившись на тумбочке, было гораздо лучше и правильней.

Влюбился. И теперь, зная, как долго и как много она на себе тащила, он всеми жилами был готов защищать Ольгу от любых трудностей и испытаний. Чтобы она ни на секунду не пожалела, что впустила его в свой дом. И в свою душу впустила. Сама Ольга, кстати, могла по этому поводу думать все, что угодно. Орать по привычке, что взрослая девочка и сама знает, как надо. Да только это ничего не меняло. Это его женщина, а значит, ничто не должно мешать ему утверждаться в своей новой роли. Роли главы семьи. Того, кто несет за семью всю ответственность и решает свалившиеся на неё проблемы. И ни в коем случае не добавляет новых. Пусть привыкает.

Ольга перевернулась с бока на бок. Открыла мутные глаза.

— Чего не спишь?

— Ни спится чего-то. Тиш, я поговорить хотела… Мы ведь так до конца и не решили, что…

— Оль, я вчера все сказал.

— Ты знаешь, что ты невыносимый?

— Угу. Невыносимый, властный, жесткий… Трудоголик до мозга костей. Я именно такой, Оль. И хочу, чтобы ты понимала, с каким мужиком тебе придется связать свою жизнь.

Тихон протянул руку и, серьезно глядя в глаза, погладил Ольгу по волосам.

— Вот, прям, так сразу придется? — закусила дрожащие губы та.

— Придется. Мне эти свидания… Ты уж прости, но несерьезными кажутся.

— Чего же ты хочешь?

— Женщину. Ту, которая примет меня таким, каков я есть, со всеми изъянами и выщерблинами моего далеко не сахарного характера. Ту, которая будет жить со мной, встречать с работы ужином и греть постель. Каким бы я ни пришел. Уставшим, злым… да всякое ведь может случиться. Ту, с которой я рука об руку встречу старость… Пафосно и по-дурацки звучит, я знаю…

— Нет, почему же? Я очень хорошо тебя понимаю… — повела плечом Ольга, вскарабкиваясь вверх по подушке. Тихон сковал ее пристальным взглядом:

— Это хорошо, Оль… Хорошо, что ты меня понимаешь.

Рука Ольги скользнула ему на плечо, прошлась пальчиками вверх по шее, аж до самого затылка. Тычась в её ладонь, как какой-то кот-перекормыш, Тихон едва не урчал. Ему было так хорошо, так легко с ней рядом. Делиться тем, что на душе. Тем, в чем даже себе самому с трудом сознавался. И не чувствовать изматывающей неловкости. Знать, что она поймет его, как никто другой.

— Все это хорошо, Тиша… Только вот одно с другим не стыкуется… Говоря о том, что хочешь провести со мной жизнь, ты совершенно выпускаешь из виду тот факт, что любящая женщина — это прежде всего опора. Почему же ты мне не позволяешь ей стать? Хотя бы попробовать!

— Я не запрещаю, — пробормотал Тихон, сжимая лицо Ольги в ладонях. — Я просто не хочу, чтобы в наших отношениях присутствовала товарно-рыночная составляющая.

Ольга вздохнула. Ладно… ради того, что он сказал перед этим, она отступит. Просто, чтобы не испортить себе настроение. Тихон говорил правильные слова. У нее сердце замерло, а после затрепыхалось недоверчивой, пойманной в силки, птицей. В груди будто жаром пахнуло. Восторг омыл тело теплой волной.

— Мы еще поговорим об этом, — прошептала Ольга, приближая к его губам свои губы.

— Не о чем разго… — начал Тихон, но она не дала ему договорить. Закрыла рот поцелуем. Сладким, голодным, искушающим. Так сладко! Без единой мысли во вмиг опустевшей голове.

В дверь постучали, и тут же вошли:

— Ой… — пробормотал кто-то из мальчиков. — Вы продолжайте. Не обращайте на меня внимания. Собственно, меня уже нет. Не отвлекайтесь… Там просто дед Сергей звонил, спрашивал, когда мы будем. Но если вам не до этого…

— Коль, заткнись уже, а? Не смущай мать. А деду Сергею скажи, что мы подгребем минут через сорок. Ты, как, успеешь собраться, Оль?

Ольга пробубнила что-то невнятное и встала с кровати. Осевшая было муть вновь всколыхнулась. Собраться она, может, и успеет… Если раньше не помрет.

– О, ну, наконец, дождался! Думал, что уже не придете. Не уважите старика.

Ольга заглянула в прихожую и картинно хлопнула ресницами:

— Это какого такого старика, Сергей Осипович? Уж не на себя ли вы наговариваете?

Мужчина довольно рассмеялся, пропуская в тесный коридор их многочисленную компанию. Заходить решили партиями. Сначала Ольга и Тихон, следом Катя с Ником, а там и Петька с Пашкой. Всем сразу здесь было не развернуться. Еще и Сара терлась у ног — того и гляди — наступишь.

— Вот именно, какие твои годы, пап?

— Какие не какие, а все мои… Да вы проходите. И сразу за стол. Он уже два часа вас ждет накрытый!