Эти обряды перехода, по мнению Геннепа, обладают тремя фазами: разделение, грань, соединение. Исходя из Геннепа, В. Тэрнер так их характеризует: «первая фаза (разделение) включает в себя символическое поведение, означающее открепление личности от группы или группы от занимаемого ранее места в социальной структуре или от определенных культурных обстоятельств («состояния»), либо от того и другого сразу. Во время промежуточного «лиминального» периода особенности ритуального субъекта («переходящего») двойственны: он проходит через ту область культуры, у которой очень мало или вовсе нет свойств прошлого или будущего состояния. В третьей фазе (восстановления, или воссоединения) переход завершается. Ритуальный субъект – личность или группа – опять обретает сравнительно стабильное состояние и благодаря этому получает vis-a vis к другим, права и обязанности четко определенного и «структурного типа» [235] .

Свадебный обряд может рассматриваться как текст, состоящий из двух элементов – текста жениха и текста невесты Они различаются не только формально, но и содержательно – в системе оценок, точек зрения, отдельными мотивами. Но оба текста – это тексты «на одном языке».

В доритуальный период доминируют два нравственно-этических мотива – прекрасной, светлой любви, к которой надо стремиться, и мотивы практической предусмотрительности при выборе и жениха, и невесты. С развитием капитализма именно этот, второй мотив выходит на первый план при породнении семей, ибо капитализм требовал аккумуляции денежных средств. Таким образом, материальные соображения становятся главным фактором.

Во многих регионах мира мужчины и женщины, не вступившие в брак в установленное обычаем время, как правило, вызывали осуждение окружающих. В России неженатых мужчин называли «бобылями», «трутнями», «непутевыми», «пустыми». Женщин называли «старыми девами», «вековушками», «пустоцветами», обойденными [236] .

Вступление в брак у русского населения проходило в основном двумя способами: по договоренности (со сватовством, сговором и свадьбой) и «самокруткой» («убегом»). Но «умыкание» не было похищением. Как правило, ему предшествовала предварительная договоренность жениха и невесты. Тайна была по отношению к родителям или одного из них. Такие браки «убегом» не сопровождались соблюдением традиционных обычаев. Венчались в таком случае в будни, поздним вечером или ночью. После венчания молодые отправлялись в дом жениха, где сообщали о вступлении в брак и просили прощения за совершенный поступок. Как правило, родители прощали сына, так как такой брак обходился значительно дешевле, чем традиционная свадьба.

При выборе невесты на Руси обращали внимание на умение вести крестьянское хозяйство, размеры приданого. На втором месте стояли такие качества невесты, как кротость и послушливость, уважительность. Определенное значение придавалось и красоте невесты, но она не имела решающего значения.

Где знакомились? Молодые люди предбрачного или брачного возраста обычно в весеннее и летнее время знакомились на улице во время случайных встреч, при выполнении домашних работ, на уборке урожая, на сенокосе и общественных работах. (В первую очередь это касается сельской молодежи, где традиционные формы обрядов сохранялись дольше, чем в городе). В свободное от работы время молодежь собиралась около домов, на лавочках, бревнах, завалинках. Здесь рассказывали различные истории, грызли орехи и семечки, пели и плясали под балалайку или гармошку. Молодые люди выражали свои симпатии девушкам, пытаясь «силой обнять» или посадить рядом с собой толчками, ударами. В праздничные дни водили хороводы, собираясь на месте массовых гуляний. В осеннее или зимнее время основным местом встреч были посиделки, где девушки пряли, шили, вязали, вышивали, рассказывали сказки, небылицы, пели песни. Такие посиделки были основным местом выбора невест и предбрачных знакомств. Парни приходили с гармошкой или балалайкой, подсаживались к девушкам, угощали их орехами, конфетами, семечками. Симпатизировавших друг другу молодых людей называли дружками или подружками, или зазнобами. Кроме посиделок, распространены были «капустники», когда девушки уговаривались у кого-либо рубить капусту в назначенный день с проведением вечеринки. Аналогичный характер имели «холки» (бедные крестьяне, у которых не было овец, варили пиво и приглашали молодежь на «холки» – каждый приносил определенное количество шерсти). Кроме того, устраивались «супрядки» или «супряжки», на которых девушки пряли, на всех таких встречах проводились вечеринки [237] . Как правило, разница в возрасте собравшихся не превышала 2–3 лет. Нередко при этом привлекались парни и девушки из соседних деревень.

Интересно сопоставить свадебную обрядность русских со славянским населением в Германии – у серболужичан. «Лужичане – сорбы, венды, лужицкие сербы (самоназв. – сербья, сербски люд)… Относятся к большой европеоидной расе… Л, – потомки некогда многочисл. Полабских славян, земли к-рых к кон.10 в. Были захвачены нем. феодалами и со временем заселены нем. колонистами… Л. населяли 2 изолированных р-на, отделенных друг от друга и от этнич. территорий поляков и чехов немецкими поселениями: Нижняя Лужица (с центром в г. Котбус) и Верхняя Лужица (с центром в г. Баутцен)…» [238] .

Основным местом знакомства у серболужичан были также посиделки. Обычно они проводились у серболужичан не ранее 11 октября и заканчивались к великому посту. На посиделках девушки пряли, во время посиделок обязательно пели – как девушки, так и парни. Парни приходили на посиделки два, три раза в течение вечера.

То же характерно и для немецких посиделок, где собирались группы из 4–8 девушек. Когда приходили парни, начинались различные игры.

После окончания посиделок многие девушки получали предложение о браке. При этом приоритетными были экономические мотивы, которые были очень важны для родителей молодых. Широко бытовало мнение, что браки, заключенные по желанию и любви брачующихся, всегда несчастливые. Но уже в конце XIX – начале XX веков роль родителей в брачном выборе ослабевает. К этому времени получили распространение отхожие промыслы, что давало определенную экономическую свободу молодежи, ослабляя традиционную власть, тем самым экономическую зависимость от главы семьи.

Если в XVIII веке брачный возраст мужчин в России был 15 лет, у женщин – в 13, то во второй половине XIX – начале XX веков возраст становился большим – от 20 до 25 лет. Обычно вступление в брак заканчивалось к 25 годам. Нередко было, что муж был значительно моложе своей жены. Существовало предубеждение против браков однофамильцев.

У монголов браки были в 15–18 лет. Там большое значение придавалось годам рождения партнеров. Некоторые годы относились по 12-летнему календарю к разряду так называемых «твердых», другие – к «мягким». Считалось удачным, если год рождения жениха относился к «твердым», а у невесты – к «мягким». Наоборот считалось неудачным вариантом свадьбы.

Одним из важных элементов брачного комплекса было сватовство. В русском Поволжье, например, сватовство сопровождалось рядом предупредительных мер, направленных на предотвращение «порчи» со стороны разного рода недоброжелателей. Как правило, сваха уходила на сватовство из дома жениха из-за стола, на котором были каравай хлеба и солонка с солью, почему считалось, что сваха выходила из дома «из-за хлеба и соли», Как правило, сваха старалась войти в дом невесты незаметно, вечером или даже ночью. Следовало в дороге ни с кем не разговаривать, а лучше никого не встретить на своем пути. Сваты должны были быть людьми, обладающими красноречием (краснобаи), обладавшие умением уговорить, «уталалакать» родителей невесты. Свои обязанности эти женщины выполняли за особое вознаграждение. Они пользовались уважением у населения. Одежда их отличались определенными знаковыми отличиями. В Среднем Поволжье иногда сваха надевала разные валенки, часто непременной принадлежностью ее была палка [239] . Иногда – сковородник, иногда – кочерга, чтобы «выгрести девку» [240] . Сваха стремилась поймать невесту за косу, чтобы родителям было трудно ей отказать. Считалось, что в противном случае девушка вообще не выйдет замуж. Войдя в дом, сваха садилась на лавку под матицу, и это тоже было знаковым признаком, что она пришла сватать дочь хозяев. Разговор прямо начинался с того, что сваха или сват объявлял о цели прихода. Наиболее распространенной формулой было: «у вас курочка – у нас петушок…». Первый приход – оповещение родителей о намерениях родителей жениха. Сразу давать положительный ответ считалось неприличным. Второй раз сваха приходила в дом невесты с женихом и его родителями. Если решение родителей невесты было положительным, «били со сватами по рукам». В некоторых селах в знак согласия на брак свахе выдавали платок невесты для передачи жениху. В других – сваха получала краюшку хлеба, завернутую в лучший платок невесты. Сваха оповещала односельчан о предстоящей свадьбе, неся через деревню это подношение в поднятой правой руке. Об интересном обычае в с. Соколка Бугульминского уезда пишет Н.В. Зорин: «когда сваты уходили из дома, бросали на них кошку, чтобы невеста «вцарапалась» в жениха, как кошка в сватов и держалась за него» [241] .