Замечание. Здесь можно наблюдать интересный контраст того, что только что было сказано и прошлого замечания. Да, осознание тогда отсутствовало чуть ли не как класс, однако являлось и замечалось мною тогда великое множество всего такого, что никогда не увидишь, не найдёшь вокруг себя в обычном своём состоянии. Это очень важный момент. Словно бы состояние в трипе, когда под мощью схваченного потока не можешь его отдельно рассмотреть, разобрать. Это всё нужно потом ещё долго устаканивать в своей голове.

Говоря о дальнейшем, температура всё же действительно была. Позже я всё же добрался до градусника и намерял там что-то не очень значительное, но и не вот уж совсем не стоящее внимания. Всё же нужно было полечиться. Когда же это писалось, я совершенно не хотел идти к этому чёртовому градуснику, ибо как взглянешь на него, как используешь по назначению, так и точно разболеешься. И так мне всё было ясно. То, что я не мог до него добраться – это преувеличение, или, по крайней мере, речь здесь явно не о физической невозможности. Просто не хотел болеть, вот и всё. Потому и решил болеть молча, вдруг на болезни сработает та же тактика, что и на сплетни – если не распространять, то и не будет развиваться, и подохнет в зародыше. Конечно же, так это не работает.

Отдельно хочется подчеркнуть ещё раз, что болеть мне очень не хотелось, и это было… не ошибкой, конечно, ни в коем случае, человеку вообще очень редко свойственно именно желать себе болезни. Но это было большим недосмотром, опять же, с моей стороны. Если бы не всё это, происходящее вокруг, то я даже бы и не знаю, что осталось. Всё бы могло исчезнуть, самого меня забрав с собою. И исчезнуть не как весёлые ребята или буддистские монахи, прорвав своей жизнью ткани реальности и выйдя вон в сияющие светом святые пустые места, а просто раз – и нет тебя, и не было никогда, и говорить о тебе больше нечего. Получите, распишитесь.

Замечание. Нужно немного объяснить, зачем я, собственно, объясняю свои же записи, ведь это дело очень вредное. На самом деле, это даже не столько объяснение, сколько взгляд с другой стороны, извне концептуального бытия. Это может позволить полнее и яснее понять и представить то, что тогда происходило. Это – как съёмка сразу с двух камер, одна в руках у главного героя, другая – у оператора.

По поводу "курить бросил" – даже не знаю, зачем я здесь написал это. Ибо, ставя последнюю точку в этом абзаце, пепел сигареты в моей руке упал как раз на свеженаписанную строчку. Я ещё очень громко рассмеялся тогда. Видимо, задумался в тот момент, и решил, что было бы замечательно высказаться в каком-то таком ключе, да и записал, не очень-то соотнося с реальностью то, что пишу. А потом упавший пепел заставил к этой-самой реальности возвернуться. и вот, на таком очевидном контрасте и родился радостный и добрый, громкий смех. Я не стал убирать эту фразу. После таких приключений она нравилась мне куда больше.

Что же касается сказки про вечную зиму, то сейчас я вам её расскажу. Стоило бы раньше сделать это, но здесь недаром я вспомнил о ней, ибо тогда ощущал нечто подобное, мысли мои шли тем же путём, теми же тропами. Всю первую половину дня преследовали меня такие вот ощущения, такие вот стремления и выводы, как в этой миленькой детской сказочке, которую читал я как-то однажды в лесу, в середине ранней весны, надеясь, что чудо всё же случится, хотя бы раз и хотя бы где-то во всей необъятной Вселенной.

… В какой-то момент человечеству пришлось искать себе новый дом за пределами Солнечной системы. В ней не осталось больше мест, пригодных для жизни, а на родимой Матушке-Земле уже давно яблоку негде было упасть. И тогда, как по заказу, учёные обнаружили не так уж далеко от привычных мест очень даже подходящую планету. Она была в несколько раз больше Земли, но имела почти в точности такую же природу, ту же продолжительность дня и ночи, тот же состав атмосферы, а так же чистую воду, пригодную для питья. Возможно, жизнь там просто-напросто не успела ещё зародиться. Говоря "жизнь", я, конечно, подразумеваю собою фауну, ибо растительный мир был представлен очень богато и ярко, намного ярче, чем можно вообразить. Это было что-то сродни тому, какой была наша зелёная планета во времена динозавров. Только их самих не было, и никого, кто мог бы сам перемещаться с места на место – не было. Но кто успел – тот и съел, и человек с радостью начал переселяться.

Планета эта имела очень интересную географию – она состояла из двух огромнейших материков, омываемых ещё куда более громадным океаном. Люди так и расселились поровну, но связи между этими материками требовали времени на свою наладку, и можно сказать, что эти два материка были разорваны друг с другом. Человечество на одной половине планеты знало только то, что на другой есть другая половина этого самого человечества, и ничего больше. Прогресс не очень помогал в решении таких проблем даже при тогдашнем своём уровне. Да и уровень-то, на самом деле, был не такой, о каком можно подумать. Все силы людей ушли на то, чтобы полететь к новым звёздам, на остальное просто не хватало времени и сил.

И вот в какой-то момент началась зима. У меня нету достоверной информации про другую часть планеты, я говорю только про один материк с полной уверенностью, поэтому отныне его называю миром, землёй или как-нибудь ещё. Так вот, на земле началась зима. Она пришла буквально через несколько месяцев после того, как люди окончательно переселились на новую планету, и, конечно, при всей феноменальной схожести этого места с их родным домом, это никого не удивило. Но шли месяцы, и ничего не изменялось… Когда зима не уходила уже в течение нескольких лет, люди стали беспокоиться…