— И всё для Тарквинеи! — проворчал генерал-гауляйтер, успевший уже положить на "гречанку" глаз и явно желавший большего.

— Ну так развивай город и колонию, чтобы были не хуже, тогда и к тебе гетеру из очередного выпуска направят, — хмыкнул я, — А почему бы и нет? Чем, в самом-то деле, горгадцы хуже тарквинейцев?

— Разовьёшь тут! Будто сами не знаете, какой здесь климат и как с водой! А тут ещё и на самом отшибе!

— Уже не на самом, — заметил Серёга, — На самом отшибе теперь Бразил.

— А у тебя тут уже вполне оживлённое местечко, — добавил Володя, — Вот, даже целая дипломированная гетера уже проездом, — мы рассмеялись.

— Так то-то и оно, что проездом! — на фоне имеющихся в колонии бордельных шлюх "гречанка", конечно, произвела фурор — вплоть до того, что и на Сан-Висенти для рыбаков и углекопов ей однодневные "гастроли" пришлось организовать, дабы и те тоже на неё поглазели и не ощущали себя совсем уж забытыми и никому не нужными, — Тут до уровня Керны хотя бы развиться — и то задача, а ведь что такое эта занюханная Керна?

— Прямо ужас какой-то! — гетера аж плечами передёрнула, вспомнив недавнюю стоянку там, — Вроде бы и городок-то неплохой, но с этими черномазыми — и как они ещё только там живут?! — отплыв с нами из Оссонобы только с одной рабыней-служанкой, на Горгады она прибыла уже с двумя, прихватив в Керне симпатичную мулаточку из числа "тоже типа финикиянок", согласную хоть рабыней, хоть кем, лишь бы слинять оттуда, а тем временем ещё два десятка, оказавшиеся сверх нашего лимита на переселенок или не прошедшие отбора по причине обезьянистости, уже и не в "порядочные" вербовались, а откровенно просились в бордель, резонно рассудив, что уж такие-то вакансии в наших колониях найдутся наверняка, и даже не пытаясь скрывать, что бегут от черномазых — в том числе и те, которые сами не сильно-то тех черномазых светлее.

— А вот так и живут, зыркая во все стороны, куда бы податься, — хохотнул я, — Могу познакомить тебя и тут кое с кем — много чего расскажет тебе о Керне, причём, на нормальном человеческом языке, — я имел в виду Каму, ту финикияночку, которую сам же и вывез оттуда в прошлый раз, с удовольствием осевшую здесь, хоть и деревня деревней, нашедшую себе мужа и давненько уже довольно бегло говорящую по-турдетански, а не на этом кернском издевательстве над финикийским.

Я ведь рассказывал уже, что за хрень в той Керне творится? И тогда-то хреново уже было, но не настолько ещё. Та же самая Кама, не задумываясь, сделала тогда ручкой своему тамошнему жениху ради "замуж за бугор", и её примеру последовали многие из её подруг, но всё-таки не абы как и абы кем, а в качестве добропорядочных невест с целью остепениться. Не только условно белые финикиянки, но и берберки, и явные мулатки из тех, что котировались, всё-же держали марку и соглашались только на "честный" выезд, а не звиздой торговать. Дать разовую взятку означенной звиздой, раз уж больше нечем — это другое дело, на это соглашались и тогда, потому как предложение с их стороны ощутимо превышало спрос с нашей, и стремление заслужить блат при отборе было естественным. Но заведомо в шлюхи вербоваться отказывались наотрез, оставляя эту участь купленным на рынке невольницам. Теперь же — ну, когда мне показалось при беглом осмотре в этот заезд, что Керна заметно почернела, то за объективность ручаться не могу — специально я этого вопроса не изучал, а прибавившиеся на улицах негры могли быть и не "лимитой", а просто заявившимися по каким-то своим делам временно. Тем не менее, наплыв черноты бросился в глаза и несколько насторожил, а девки тутошние — млять, ну прямо как с цепи сорвались! Едва услыхав, что появились испанцы проездом на Горгады, сами сбегаются к постоялому двору, а то и вовсе в гавань к причалам, сами напрашиваются на приём, сами раздеваются, дабы показать товар лицом, а многие и взятку натурой сами предлагают — не намёком даже, а вполне откровенно. Но самое показательное — именно то, на что и наша "гречанка" внимание обратила.

Не привередничают они уже так, как в тот раз — ни цену себе набить, ни жениха получше выторговать даже не пытаются, а заранее согласны на любого нашего колониста, какой их выберет, даже на раба соглашаются, если только его шансы выслужить свободу, о возможности чего там уже наслышаны, не слишком малы. Бербер, на которого они там и не взглянули бы, у нас для них уже приемлем и желанен, а услыхав, что лимит невест на вывоз исчерпан, и теперь нужны только шлюхи для высадившихся на Горгадах проездом солдат и мореманов, далеко не всякая уже с обидой разворачивается и уходит — многие, хоть и поморщившись, выспрашивают подробности, задумываются — и тоже уходят не все, а из таки ушедших — не все уходят с концами. Штук пять на следующий день пришли согласные, а три из них — ещё и с подругами, ушедшими было сразу. А ещё через день — последний перед отплытием — как раз и понабежали уже откровенно просившиеся к нам в шлюхи сами, чем и вывалили нашу гетеру в осадок. И ладно бы страхолюдины или там бэушные с черномазыми довесками! Таких, конечно, тоже хватало, потому как надежда умирает последней, но этих и отсеяли первыми же, потому как и не таких всех взять один хрен не могли. И не такие прямо на пристани раздевались, демонстрируя стати, и вышел даже нехилый расовый скандал, когда мулатке посветлее, но с довеском, предпочли вдруг к её возмущению мулатку потемнее, но без довеска. Да и не все они были прямо такими уж чёрными — в некоторых негроидная примесь едва угадывалась, а уж симпатичны были все отобранные, потому как было из кого выбирать.

Что до женихов ихних, которым они ручкой сделали — ну, не наше это дело и не наши проблемы, но в общем и целом, не считая особо нервных и ранимых, не останутся там без семей и они. Негритоски в Керне тоже не такие уж и дуры по жизни и понимают, что у каждого финика других фиников-знакомых полно, и если кто-то сумеет куда-нибудь слинять, да там и зацепиться, то и друзей-приятелей к себе перетащит, и если черномазая семейка нигде и на хрен никому не нужна, то с мужем-фиником и детьми от него шансы свалить от этих черномазых в места поприличнее далеко не нулевые, а если и не срастётся у самих, так у детей-мулатов шансов будет уж всяко поболе, чем у чистопородных негров. Поэтому замуж за финика для местной негритянки в Керне — очень хорошим вариантом считается, и желающих на каждого достаточно, чтобы тот мог выбрать посимпатичнее, и в результате всё чернеет и чернеет финикийская Керна из поколения в поколение…

— Вы и этих в основном проездом? — поинтересовался генерал-гауляйтер.

— Часть оставим и тебе, — успокоил я его, — Примерно треть. Флотилии, что через вас ходят, увеличились, людей на берег высаживается больше, и обслужить их всех уже не так-то легко. Нам ведь не нужно, чтобы проезжая солдатня и матросня, изголодавшаяся по бабам, приставала к порядочным, верно? Поэтому треть шлюх — по справедливости вам.

— А две трети в Тарквинею?

— Нет, туда Акобал везёт из Оссонобы — ну, разве только мы поменяемся с ним некоторыми для разнообразия. А так эти две трети отправятся на Бразил.

— Не жирно ли для деревушки на отшибе?

— Туда и пополнение отправляется немногим меньшее, чем к тебе, там и климат получше, и с Тарквинеей прямые контакты установятся, и ещё кое-какие планы есть — не такое уж там со временем будет и захолустье. Движение там точно оживится, так что без борделя Кауре тоже нельзя никак.

— А у меня людей сманиваете!

— Да, пять семей, сведущих в выращивании и разведении бананов и прочих им подобных вкусностей. У тебя таких много, и есть кому пополнение обучить, а в Оссонобе — никого вообще. Откуда нам ещё обученных людей для ближнего острова взять, кроме как у тебя? — я имел в виду Мадейру, — Как только там плантации разведём — на тебя здесь нагрузка уменьшится, так что ты этим и себе тоже поможешь — в твоих же интересах.