Шрифт:
Ах, если бы не зонтик!
Летний зонт от солнца, с узорчатыми кружевами и бахромой по краю – вещь легкомысленная и, с точки зрения Миши, совершенно бесполезная. Едва Клёст поравнялся с женщиной, порыв ветра, застав гувернантку врасплох, ловко выхватил из её пальцев ажурную конструкцию – и радостно понёс прочь свою новую игрушку, вертя, будто семя исполинского одуванчика. Клёст прыгнул за зонтом машинально. Он толком не рассмотрел женщину, он не собирался проявлять галантность или производить на кого-то впечатление. Действие «ипподромиума» закончилось два дня назад, утянув в небытие полторы тысячи рублей. Клёст ощущал себя ходячим мертвецом: бесчувственным, безразличным, остывшим. Ему не было дела до всех женщин мира, а уж до зонтиков – и подавно.
Боковым зрением он заметил быстрое движение – и среагировал на предмет, летящий в его сторону. Зонт поймал, но при этом неудачно «вписался» в молодой дуб, до крови ссадив руку о жёсткую кору.
– Ваш зонтик, сударыня.
С руки срывались на дорожку редкие багровые капли.
– Благодарю вас. Позвольте вам помочь – у вас кровь.
Ссадина не болела, и Миша уже хотел идти прочь, но ощутил слабый, едва различимый укол интереса.
– Чем же вы мне поможете, если не секрет? Перевязать руку платком я могу и сам. Платок у меня всегда с собой.
– Быть может, у вас и бинт с собой есть? Йодная настойка?
Малыш в матроске, как завороженный, смотрел на капли крови. Кап-кап-кап, летний дождик.
– А у вас?
– Конечно же! Коленька вечно расшибает коленки. И вообще, я лекарская помощница. Закончила «Рождественские курсы[4]», если вам интересно. Идите-ка сюда, садитесь на скамейку...
Клёст подчинился. В дамской сумочке и вправду нашлось всё необходимое. Руки у женщины были нежные, но крепкие и умелые – перевязку она, вне сомнений, делала не в первый раз. С изумлением Миша осознал, что ему приятны женские прикосновения. Ему, мертвецу, поднятому из гроба! Запах йодной настойки. Слабое жжение. Свежесть фиалок.
Её духи?
Мир стремительно наполнялся красками, запахами, птичьими трелями; чувствами, ощущениями...
Не может быть!
– Простите мою бестактность. Ваши духи...
– Вам не нравится?
– Что вы, напротив! Чудесный аромат! Не подскажете, как они называются?
– «Лесная фиалка». Вам для вашей жены?
Боже мой! Ему не почудилось!
– Я не женат. Видите, кольца нет.
– Многие мужчины не носят обручальных колец. Мой муж, например, не носил. Смеялся, что так легче познакомиться с красоткой строгих нравов.
– Вы замужем?
– Овдовела прошлым летом.
– Соболезную.
– Не будем об этом. Ну вот, я сделала, что могла. Уверена, с вашей рукой всё будет в порядке.
– Нисколько в этом не сомневаюсь! Дипломированный доктор не справился бы лучше.
– Вы мне льстите.
– Самую малость. Разрешите представиться: Михаил Суходольский, коммивояжёр и предприниматель.
– Ольга Вознесенская. Лекарская помощница, как вам уже известно. Тружусь в Николаевском морском госпитале. Мать этого сорвиголовы. Никита, прекрати немедленно! Это кровь, её трогать нельзя... Что ты там опять нашёл?
– Зук! Мама, зук!
Сойдя с дорожки, юный исследователь присел в траве на корточки. В данный момент он пытался ухватить за бока здоровенного жука-оленя. Жук гудел, сопротивлялся, грозно щёлкал «рогами», исхитрившись-таки ущипнуть малыша за палец.
– Ай! Бойна-бойна!
Глаза мальчонки набухли слезами – вот-вот разревётся. Миша присел перед ним на корточки:
– Смотри, Никита! Видишь, как здорово твоя мама мне руку забинтовала? Уже совсем не болит.
– Бойна!
– Сейчас мама и тебя вылечит, и не будет больно.
– Бойна!
По крайней мере, мальчишка не спешил плакать.
– Дяде тоже было больно, но он не плакал, – подключилась Ольга. – Давай ручку, мама поцелует, и всё пройдёт. Хочешь, забинтую, как дяде?
– Хацу! Битуй, мама!
– Смотри, какая бабочка!
– Де?
– Да вот же!
– Баоська!
– Как вы удачно его отвлекли! – улыбнулась Ольга.
С этой минуты она раз и навсегда превратилась для Миши в Оленьку. У неё и глаза были фиалковые, не только духи.
– Пустяки...
– У вас есть дети?
– Нет. Вы позволите вас проводить?
Оленька смерила его оценивающим взглядом. Хорош собой, одет прилично, даже с шиком. Светлая пиджачная пара – лёгкая, летняя. Жилет с часовой цепочкой, шёлковая рубашка. Шейный платок повязан с нарочитой небрежностью, туфли начищены до зеркального блеска. Мягкая шляпа...
– Что ж, извольте.
Они встретились завтра. Послезавтра. Через неделю. На эти встречи Миша летел как на крыльях. На крыльях любви? Клёст был далёк от пошлых, затасканных оборотов. Он знал другое: рядом с Оленькой он вновь ощущал себя живым – как на ипподроме, только ярче, глубже, волнительней...