Но ведущей ритуал некромантке, стоящей на островке посреди глубокого искусственного котлована, были уже безразличны и уничтожение магического круга, и гибель всех помощниц. Щедро разлитые вокруг эманации десятков тысяч смертей питали ее как нескончаемая река, позволив выжить там, где не уцелел бы никто.

И она быстро восстанавливалась, вновь набирая силу: вокруг служительницы Аг-Наар бушевал уже не серый туман — настоящая, истинная Тьма тянулась, рвалась из-под ее ног своими языками, делая стоящую женщину с запрокинутой головой и призывно распахнутыми руками похожей на сердцевину пятидесятиметрового черного цветка, живого, дышащего, жуткого и красивого одновременно.

Меня трясло, но вовсе от страха, хотя разворачивающаяся пред моими глазами картина спокойствия нисколько не добавляла.

Холод пробирал меня так, что зуб на зуб не попадал; я плотнее кутался в плащ под порывами ветра, но помогало это мало — он промок до последней нитки и разве что не сочился ледяной влагой. И все же, я не жаловался: окажись я хоть на сотню метров ближе к эпицентру этих рукотворных катаклизмов — и так легко бы не отделался. Лежащие в лужах с плавающим в них льдом сплошным ковром тысячи мертвых — и многие из них уже оживали под действием магии жриц, — были тому отличным подтверждением.

По-хорошему, мне давно бы следовало бежать прочь отсюда, чтобы хотя бы высушить одежду — иначе мне грозило серьезное переохлаждение, а с таким не шутят. И все же, я медлил, не спешил уходить, ведь битва подошла к своему пику.

Мощные врата в крепостной стене, находящиеся ровно напротив Столпа Власти, медленно распахнулись. И стройными рядами, сразу переходящими в боевое построение, из них начали выходить воины Кшалы. Их было не так уж и много — вряд ли больше пяти-шести сотен, шедших под белым стягом. Капля в море, если сравнить это с легионами Аг-Наар, оставшимися после магических контратак. И, казалось бы, что могут эти несколько сотен изменить в сложившемся раскладе?

Но реальность кардинально отличалась от моих мыслей.

Пребывающие в беспорядке после магического поединка, войска Аг-Наар не смогли оказать достойного сопротивления кшалитам. К месту пришлись бы слова о горячем ноже, режущем масло — такова была легкость, с коей этот отряд прорывался к пульсирующему цветку из тьмы. Внезапность этой вылазки дала результат — штурмующие не успели перестроить свои порядки и сейчас на их левом фланге, без преувеличения, творилась самая настоящая бойня. Магия продолжала собирать свою кровавую жатву, но и сталь брала свое.

«И все же, оно того не стоит…». Зрелище, безусловно, обещало быть захватывающим, но, оставшись зрителем, я рисковал замерзнуть насмерть или крайне серьезно заболеть. А это никуда не годилось. Следовало найти укрытие, безопасное место, где я мог бы — снова, в который раз, — отогреться и просушить одежду. Я поймал себя на мысли о том, что неплохо бы убить одного из аг-наарцев, коих в округе было в избытке, и взять себе его одежду — сухую и теплую, в отличие от моей. Осознание этого порыва меня покоробило: до чего докатился, уже готов убить за тряпки! Но, еще раз все взвесив, пришел к выводу, что это оптимальный вариант. Все равно, развести огонь здесь не выйдет — это сразу же привлечет внимание врагов. Да и топлива для костра нет, а трут, скорее всего, все равно промок… Альтернатив не было, так что примерное направление своих ближайших действий я наметил. Поднявшись с колен, я развернулся и…

Треньк!

Что-то с силой ударило меня в грудь, заставив отступить на пару шагов.

Боли не было, лишь странное онемение охватило меня, растекаясь от груди к ногам; медленно, уже осознав произошедшее но, все еще не веря в это, я опустил глаза вниз.

Черное оперение короткой стрелы торчало у меня из-под правой ключицы, а вокруг нее по плащу медленно расползалось темное пятно. Мир покачнулся, а тело начало заваливаться назад. И все же, я увидел. Два человека, в плащах, цветом один в один, как окружающие скалы. У обоих в руках — по небольшому арбалету. А вот за ними…

Злорадная улыбка, бывшая в моей ситуации совершенно не к месту, невольно наползла на мое лицо. Большое, темно-серое с белыми подпалинами пятно, стремительно приближающееся за спинами врагов, могло быть только одним.

«Она все-таки не ушла…»

Еще успев услышать короткий, низкий рык, хруст и мгновенно оборвавшийся вопль, я повалился вниз. Не упал на скалы, как надеялся в глубине души, а свалился с обрыва. Земля и небо поменялись местами, но тут по ноге хлестнула резкая боль, пробившаяся даже сквозь онемение — и падение рывком прекратилось.

Последнее, что я ощутил, был глухой удар затылком, вспышка, звон — и мир окончательно потух у меня перед глазами.

* * *

Граница между сном и реальностью порой зыбка и незаметна. Так оказалось и в этот раз. Мой разум был кристально чист, ни одной мысли, ни единого воспоминания. И далеко не сразу пришло понимание, что до определенного момента я пребывал без сознания, а вот сейчас очнулся.

Память о последних событиях навалилась на мой разум одним пластом — это было столь неожиданно, что я вскрикнул, резко приняв сидячее положение. Мне отчетливо вспомнилось то, как арбалетный болт впился в мое тело. Я провел рукой по голой груди — ничего, ни раны, ни повязки. Только бледно-красный шрам треугольником.