Сейчас было плевать на себя, в первую очередь меня волновал ребенок, Настя - маленькая, хрупкая девочка, светлый человечек, любивший всех вокруг. Что будет с ней, ведь детские чувства - они самые настоящие, самые добрые и сильные, так же, как и детское сердечко - самое ранимое.

Единственное, в чем Гриша был прав, мне не стоит прощаться с ней, не хочу еще больше ранить ее, не хочу, чтобы она ненавидела меня. Не хочу!

Усилием воли заставила себя подняться, проковыляла к ванной, умылась и, вернувшись, принялась складывать свои вещи. Их было немного, но я тянула время, надеялась, что все это сон - проснусь, и все будет хорошо, как прежде. Но я не просыпалась. Вещи уже были собраны, только мое

бренное тело еще не было готово покидать квартиру, где я оставляю свое сердце.

За дверью спальни послышался шорох, а потом голоса:

– Настюш, Маше плохо, иди спать.

– А можно я поглажу ей животик, и тогда все плойдет, мы так делали много лаз, - от услышанных слов перед глазами снова встала пелена из слез, а мне так хотелось сорваться к малышке, чтобы хоть последний раз обнять. Но я не имела права, ради нее, не могла.

– Нет, она не хочет никого видеть…

– Даже меня?
– прозвучал обиженный голосок.

– Особенно тебя, ты слишком громкая, иди спать.

Снова послышался шорох, и резко наступила тишина, после чего я почувствовала, как во мне что-то оборвалось, что-то, похожее на мою жизнь.

Не знаю, сколько прошло времени. Я сидела в спальне в кромешной темноте, опустив голову и уже не вытирая слезы, позволяя им падать мне на ладони. Дверь открылась, освещая спальню, и сразу же включился свет, больно ударяя в глаза:

– Раз ты собрала чемодан, я вызову такси. Пойдем.

– Не нужно мне такси, ничего не нужно, - произнесла безжизненным голосом и поднялась, медленно подошла к чемодану и, вытащив ручку, покатила его за собой.

– Сегодня поплачешь, завтра поплачешь, а послезавтра танцевать будешь, - ехидно произнес Гриша, открывая входную дверь, а я промолчала в ответ на его реплику, не считая верным отвечать.

Обула сапоги, надела пуховик с шапкой, схватила варежки и, еще раз глянув в сторону закрытой двери спальни малышки, тяжело вздохнула и выкатила чемодан в подъезд. По телу пробежал миллион мурашек, в горле снова застыл ком, но я заставила себя обернуться и посмотреть в серые глаза, глаза буквально еще несколько часов назад близкого человека, и сказать последние слова, прежде чем дверь закроется перед моим носом:

– Обещай сберечь спокойствие Настеньки.

ГЛАВА 2

Маша

Жизнь порой очень непредсказуема. Еще вчера я бы даже мысли не допустила о возможности такого исхода дня, а сегодня - стою одна под когда-то нашим подъездом, безуспешно пытаясь вызвать такси. В сотый раз набираю номер, но слышу только «нет машин» или «ожидайте полчаса». На морозе не особо погуляешь, на маршрутку идти уже поздно,а такси вызвать невозможно. Идти разве что на дорогу и «ловить попутку» надеясь, что мне повезет, и водитель окажется порядочным человеком, но рисковать так не хочется. В ночь, одна, так больно, а ведь Гриша даже не поинтересовался, как я доберусь, и есть ли у меня деньги. Какой же он все-таки жестокий. Как будто и не было отношений,повел себя со мной, как совсем чужой человек, посторонний. В очередной раз смахиваю слезу со щеки и понимаю, что изменить ничего невозможно. Оставляю чемодан стоятьвозле подъезда, а сама подхожу к детской площадке и сажусь на качели, на которых не один раз каталась Настенька, заливая своим смехом весь двор. Господи, как же непереносимо больно…

Моя маленькая девочка, что же будет с тобой? «Чужая тетя», - в голове всплыли слова Гриши. Чужая, конечно, та, которая не один раз лежала рядом с ней, когда у нее была температура, чужая… Где же была ее мать? Ее не было, ей было плевать на своего ребенка, а сейчас что?.. Одумалась?! Прилетела, встречайте! А Гриша и рад, главное - свое мужское самолюбие не ущемлять, а что будет с ребенком - вовсе не подумал. Зря он так, зря, бросила один раз, бросит и еще раз, такие не меняются, да и что она за женщина, если способна оставить своего крохотного малыша, свою кровиночку.

Я потеряла ребенка, не смогла выносить, а ведь так мечтала подарить этому мужчине сына или дочку, чтобы у Настеньки был братик или сестричка, но, видимо, не суждено было сбыться моей мечте.

Наконец-то мне удается вызвать такси, и через десять минут во двор заезжает серая Лада. Водитель помогает убрать в багажник мой чемодан, я сажусь в теплый салон автомобиля и бросаю последнийвзгляд на окно квартиры, где оставляю часть своего сердца, безмолвно прощаясь с любимой малышкой.

Дом встречает кромешной тишиной. Родные спят, а я, как незваный гость, тихонько пробираюсь в свою комнату, не желая ничего ни с кем выяснять. Предупреждала меня мама, что я пожалею, отказавшись от работы ради Гриши, но я не могла оставить ребенка, отчаянно нуждавшегося во мне, просто не могла…

Целую ночь ворочаюсь, и не могу уснуть, слезы продолжают скатываться по щекам, орошая подушку под моей головой. В комнате начало светлеть, наступал рассвет, а я так и не сомкнула глаз, внутри пустота, а новый день без них - одинокий и серый. И теперь не радует ничего, даже любимые мамины пирожки с капустой, которые она поспешила нажарить с утра для поднятия моего настроения.