Но вот сообщение о том, с кем главы Культа заключили договор на сей раз, стало для него настоящим потрясением.

Лос-Анджелес производил угнетающее впечатление. Суетливый, жаркий, спесивый… помпезный и неуверенный, вот, пожалуй, лучшие определения. Похожий на глупого подростка, страстно пытающегося казаться взрослым, но так сильно боящегося ошибиться, опасающегося оказаться не принятым всерьёз, что это просто невозможно не заметить. Жалкое впечатление. Не вызывающее ничего кроме презрения желание быть не собой, но кем-то другим.

Впрочем, чего ещё можно ждать от страны, которая существует так ничтожно мало, что не в состоянии породить собственную индивидуальность? Ничего, помимо неуклюжих попыток подражать другим.

Элизабет отошла от окна, задвинув плотные шторы. Не желая более видеть огней города, вызывающего у неё головную боль своим бессмысленным гамом, чудовищной какофонией, не несущей никакой пользы. Но более всего — столь утомляющим сиянием многочисленных ламп, поставленных и развешанных где ни попадя без всякой нужды, и витрин, завлекающих клиентов; дешёвой бижутерией, достойной последней гулящей девки. Вульгарной, не отягощённой даже каплей вкуса.

Ни одно поселение людей ещё не вызывало у неё такого отвращения.

Она слегка скривила губы, в одиночестве позволяя себе небольшое проявление эмоций. И подавляя желание сесть на самолёт, чтобы немедленно вернуться в Столицу… а ведь она прибыла только вчера, и не одно из порученных ей дел не закончено. По большому счёту, даже не начато. Сейчас она уже жалела, что Цензор Катон выбрал её. Настоял на том, что Элизабет подходит лучше всех. Убедил в этом Цензорат и самого Архонта.

И тем самым лишил её права на ошибку.

Неудачи быть не должно. Отступить она не может. И поддаваться эмоциям не может тоже.

Спокойно, плавно, грациозно, словно скользя, Элизабет подошла к журнальному столику и опустилась в мягкое кресло. Перед ней стоял наполненный фужер, рядом в ведёрке со льдом, только начавшим таять, ждала бутыль. Леди протянула руку, тонкими пальцами обхватив хрустальную ножку, и изящно поднесла фужер ко рту, коснувшись губами прохладного стекла. Ощутила терпкий вкус красного вина.

Она всё привыкла делать изысканно, манерно. Давно уже маска томной аристократки стала её второй натурой, затмив прошлое… но она никогда не забывала, кем является на самом деле. И чем заслужила почётный титул рыцаря-мастера первого ранга.

Леди Элизабет Триали, Ведьма Клинков, преданная слуга Ордена Рыцарей Вечной Ночи, была и оставалась воином. Из первых, из лучших. Из незаменимых.

И благодаря этому оказалась теперь в Лос-Анджелесе.

Ей предстояла война. Небольшая, но не менее — а возможно, и более — жестокая, чем прошлые конфликты Блуждающих-в-Ночи. Главное же — тайная. Её обязанность не только победить, но и сделать так, чтобы об участии рыцарей в победе никто не узнал. Именно поэтому Цензорат прислушался к мнению Катона и именно поэтому Архонт поддержал его. В мастерстве тайных ударов, секретов и интриг Элизабет стояла в Ордене лишь на ступень ниже Цензоров, и если не справится она — не справится никто.

… что произойдёт, если она в самом деле не справится, думать не хотелось.

Элизабет тряхнула головой, заставив свободно распущенные иссиня-чёрные волосы волнами заструиться по плечам. Почему в голову упорно приходят мысли о поражении?.. Что заставляет тревожиться, не даёт покоя? Что упущено? Где ошибка в планах Ордена? Чего она не заметила? Ответов не было. Всё казалось идеальным, неотвратимым, уже свершившимся, а не только предстоящим.

Но нет уверенности в победе. И нет пути назад. И поздно что-то менять.

Аккуратно поставив фужер обратно на столик, Элизабет легко поднялась из кресла, плавно скользнув во вторую гостиную, где на полу стояли массивные, украшенные искусной резьбой механические часы. Стрелки на медном циферблате показывали пятнадцать минут первого.

И к многочисленным тревожным помыслам, вопросам без ответов, прибавился ещё один.

«Почему он опаздывает?»

Никакого желания идти на встречу Лиссас не испытывал. Вчера он уже имел ни с чем не сравнимое удовольствие увидеться с Ведьмой Клинков и больше ни за что не желал этот опыт повторять. К сожалению, выбора у него не было. Но оттянуть — пусть и не надолго — момент неизбежного свидания в его силах.

Автомобиль давно ждал его внизу, но змеемаг всё сидел в кресле, рассеянно наблюдая за мельтешением кадров очередного выпуска новостей, не обращая внимания на слова диктора — человеческие дела его в данный момент не интересовали, а сводки событий мира Блуждающих-в-Ночи не показывают по телевизору. Но монотонное бормотание отвлекало от тягостных размышлений о неизбежности нынешнего рандеву.

Не будь приказа Верховных Жрецов, он с радостью удавил бы проклятую ведьму, выводящую его из себя одним своим видом, прямо сегодня. И не побеспокоился о том, что она существенно старше его, принадлежит, по всей вероятности, к более низкому причащению и искушённее в магии. Ради избавления мира от её присутствия Лиссас готов был умереть.