Уж кто-кто, а Сэйн говорит открыто обо всем. О своих чувствах и желаиях, недовольствах и замечаниях, а если не говорит,то это отчетливо слышно по его голосу и интонации.

– У Сэйна кое-что для тебя есть, – демон неожиданно улыбнулся, переводя тему, а когда я выжидающе на него уставилась, достал из кармана мундира что-то круглое и золотое, - держи, молодая кьяни.

Я непроизвольно поймала летящую в мою сторону монетку, а когда поймала… взвыла и выпустила из ладони жгучую железяку.

– Что за… а-а-а! – я прижала обожженную ладонь к груди. От золотой монетки остался настоящий ожог. Неприятный и болезненный. Сэйн проследив за тем, как монетка вспыхнула черным пламенем на моей ладони и погасла, когда я ее выбросила, разочарованнo вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Как жаль… – произнес он, пoка я судорожно дула на ладонь, стараясь уменьшить боль. – Ты не огненный демон и не демон стихий, а я на это надеялся. Не совсем понимаю, что в тебе такого особенного. – Сэйн задумчиво постучал пальцами по столу.
– Зачем паре демонов потребовалось скрывать своего ребенка среди людей? Они ведь отдавали себе отчет, на какой риск идут. Им грозит неминуемая казнь, как только мои охотники возьмут их след, а рано или поздно они его возьмут. Мне даже интересно, что за необычный дар oни пытались спрятать от бессмертных и стихийников. Должно быть, это очень интересный дар, - Сэйн хищно прищурился, и в его глазах мелькнул странный огонек надежды, - и, возможно, очень полезный для меня.

– Полезный? – зацепилась я за это слово. – И какой же дар может быть для вас полезным?

И чем это может грозить мне? Он просто отнимет мой дар? Или как-то его использует? Или еще что похуже?

– Сэйн не видит смысла объяснять кьяни о магии, пока не увидит ее магию или врожденный дар, дарованный богами Анграхара. Сначала покажи мне свою силу, кьяни, потом я расскажу тебе, что она значит. Равноценный обмен информацией.

Понятно. Никаких ответов я не дождусь, уж точно не от Сэйна.

– А быстрого и более гуманного способа узнать, какая во мне магия – нет?
– Я потрясла рукой и с ненавистью воззрилась на монетку,котoрая встала на ребро и медленно покатилась по столу ко мне.

– Я уже говорил тебе, что дар демона возможно увидеть лишь при рождении и в первые недели жизни, потом дар скрывается в сознании за непробиваемым щитом,и демон может показать его лишь по доброй воле. То же самое происходит с магией. Это защитная реакция, вложенная в каждого демона. Более слабые виды тщательно прячут свою магию от хищников, чтобы те не решились напасть на них первыми. Многие демоны врут и возвышают свой дар и магические способности, чтобы казаться сильнее, чтобы защитить себя или напугать врагов. Выживают сильные и хитрые. Иногда врать может даже кьяни, – Сэйн лукаво мне подмигнул, - в определенных обстоятельствах это поможет спасти жизнь, особенно за периметром гнезда.

Надо отдать должное,когда Сэйн не агрессивен и огонь в его глазах не плавится от безумия – а это похоже обычное состояние инспектора, он, несмотря на шрамы, довольно привлекателен. Но стоит только вспомнить о его возрасте, рогах и смертельной магии, как мне становится не по себе и на коже появляются мурашки. Сэйн как раз один из тех хищников, про которых он говорит.

– Если честно, я все еще считаю, что у меня вoобще нет магии, - я отвернулась, чтобы отвлечь себя от его лица,которое на долю секунды показалось мне привлекательным, но потом снова хищным и пугающим любого нормального человека, ну или непривыкшего ко всему этому демона. Звериные глаза, шрамы, рога… б-р-р.
– Будь у меня магия, разве она бы уже не проявилась?
– спросила я.
– В обычной жизни, например? А я никогда не встречала ничего сверхъестественного,и мистика в моей жизни напрочь отсутствовала. Даже лампочки в квартире ни разу не мигали, и тени в ночи никакие не мерещились.

– У всех демонов есть дар, подаренный богами нграхара, магия и видовые способности. – Щелкнув пальцами, Сэйн подбросил монетку в воздух, и та метнулась ко мне. Я вскрикнула, но снова ее поймала.
– С кьяни придется нелегко, потому что она не испoльзовала свою магию больше двадцати пяти лет, в то время как дети Цэрбеса учатся контролировать свои силы с самого рождения. Любая магия – это сложный процесс,который требует обучения. Не зная врожденного дара, невозможно чему-то научить, а без обучения ни одна глупая кьяни не заставит мигать даже самую неисправную лампочку. Управлять магией тяжело, демоны учатся этому столетиями,и кьяни должна учиться.

– Столетия, значит?
– растерялась я. – И сколько же столетий живут кьяни? Ну так, просто интересно, – я деланно безразлично пoжала плечами, – хочу примерно прикинуть вновь вырисовывающиеся перспективы дальнейшей жизни , если меня,конечно, никто завтра не сожрет.

– О, молодая кьяни желает знать, сколько ей отведено? – насмешливо осведомился стихийник,который оставил позади семь тысячелетий жизни. Подумать только! Семь. Тысячелетий.
– Не переживай. Для Цэрбеса ты очень молода. Средний возраст снежных кьяни колеблется от двух до четырех столетий.

Четыре столетия… почти четыре жизни обычногo человека.

Я медленно разжала пальцы и посмотрела на золотую монетку, горячую, но уже не обжигающую. Странная монетка. С одной стороны какой-то символ в виде перечеркнутой цифры семь, с другой стороны изображен город. Пики высоких зданий, башни с малеькими окошками, решетки на них, небо без солнца и длинный змей скрывается в облаках.

– Красивая монетка, - изучая ее, сообщила я, – но странная и очень больно жжется.

– Монeтка стихий, - пояснил демон, - можешь забрать ее cебе, если хочешь. В любом случае она бесполезна, так как ни магии, ни дара стихий в тебе нет.