На курсы по педиатрии прибыли в основном замужние женщины, и разговоры за столом сначала велись о семье и о работе, потом о неверных мужьях, а в заключении сабантуя – про измены мужьям с любовниками, которые знают толк в любви.

Слушать подобные откровения Вере еще не приходилось, а тут на нее посыпались такие подробности интимной жизни ее сокурсниц, что она стыдливо прятала глаза, не зная куда себя деть.

После рассказа яркой блондинки из Омска, о том, как ей удалось соблазнить молодого официанта из самого престижного ресторана Алма-Аты и переспать с ним, Вера встала из-за стола и принялась собирать посуду, чтобы отнести ее для мытья в общую кухню. Ее одногодок, сосед по комнате, Виктор, свою грязную тарелку демонстративно не отдавал, так как у него от дамских разговоров за столом разыгрывался волчий аппетит на все, что еще было оставалось на тарелках.

Не успела Вера обидеться на обжору соседа, как тут тихо заговорила одна скромная брюнетка, имеющая милое лицо и покладистый характер.

– Я прожила с мужем десять лет, и о другом мужчине даже и не помышляю.

От этих слов Вера поставила стопкой тарелки на стол и вновь присела на свой стул. Исповедь Анжелики показалась ей очень любопытной. От всеобщего внимания щеки говорившей женщины зарделись румянцем, и она хорошела прямо на глазах.

– Да, – призналась она коллегам, – мой муж пьёт, так уж случилось. У нас с ним подрастают двое детей. Но я вам скажу одно, что только при условии, что любовь к другому мужчине станет сильнее, чем моя любовь к детям, я смогу изменить своему мужу. … Но этого не произойдет никогда! … Я хочу быть верной мужу. Я хочу быть примером честности для моих дочерей!

Большинство сидящих за столом смотрело на Анжелику с нескрываемой жалостью, ибо все понимали, что верность алкоголику еще никого из женщин не сделала счастливой. – Анжелика, сколько тебе лет? – сочувственно спросил кто-то за столом.

– Мне 38 лет. Дело не в возрасте, а во мне самой. Я могу вас заверить, что никакая случайная связь не может быть выше семейной верности и любви матери к своим детям. Мои дочери любят отца, … он их по головкам погладит, они и счастливы, они смеются. … Да, что там говорить, вышла я замуж неудачно, но не детям за это расплачиваться. Я большее скажу, если мой муж мне изменит, то я ему не изменю, потому что любую измену считаю грехом. … Нет, нет, я не верю в бога, но у каждого есть совесть, я хочу с ней жить в ладу. Лучше, я сейчас вам фотографии моих девочек покажу.

Тут за столом опять начался переполох. Всем захотелось похвастаться уже не приключениями с любовниками, а фотопортретами своих детей. Детей у Веры не было, поэтому беседы о детях она попускала мимо ушей, когда убирала со стола, а потом отправилась в свою комнату.

Наступил вечер. За распахнутыми окнами потихоньку увядала природа, и запах осени настаивал курсантов на томное настроение, которое больше подходило для душевных разговоров, чем для подготовки к зачетам.

Вера, как и Тома сидели на кроватях, обложившись лекциями, а Виктор сидел за столом перед раскрытой тетрадью с лекциями и задумчиво смотрел в окно

– Как замечательно, что есть такие честные женщины, как Анжелика, – нарушила Вера тишину в комнате, чтобы поговорить о том, что ей не давало покоя после прихода из гостей. Может быть ей хотелось поддержки, а может быть, услышать новую версию по теме супружеская верность.

Тамара сделала вид, что ей холодно, она забралась с ногами под одеяло и перелистнула свой конспект, хотя от тусклого света лампочки под потолком разобрать написанную от руки лекцию было практически невозможно. Зато Виктор горел желанием высказаться по поводу верности в супружеских отношениях.

– Не надо верить басням блондинок! Мне жаль тебя, Вера, ты наивна, как граненный стакан! Открой глаза для правды. Твоя невинная Анжелика только прикрывается детьми, чтобы скрыть свое одиночество и неудовлетворенное желание, быть обласканной мужчиной. А басню про ее честность, которая держится на любви к детям, она придумала для тех, кто наивно полагает, что блондинки могут быть еще и монашками. Я убежден, что честный человек не будет свою честность рекламировать в подвыпившей компании сокурсников.

– О, как ты разговорился, – вступилась за Анжелику Вера. – Ты судишь человека по себе? Может быть, я и наивна, хотя это не подсудно, но не такая смелая, как Анжелика. У нее есть опыт жизни с мужем, и этот опыт дает ей право голоса. Она пошла против мнения большинства наших коллег, которые вдали от дома почувствовали свободу от моральных норм поведения и забыли стыд. Ведь каждый из нас был комсомольцем, мы принимали присягу быть честными советскими гражданами, и любая измена в браке преступна и осуждена обществом.

– У нас партийное собрание? И президиуме самозванка? Не пора ли нам открыть лагеря для изменников в браке? Через пару лет вся наша великая страна сидела бы за колючей проволокой.

– Витя, перестать! – продолжила Вера, – когда-то я услышала, как с высокой трибуны, Хрущёв заявил, что коммунизм наступит в нашей стране через 20 лет, то очень обрадовалась, потому что мне предстояло подождать каких-то 20 лет, а потом жить в обществе, где трудятся по способностям, а получают по потребностям. Сейчас я уверена, что коммунизм мог бы наступить еще раньше, если бы человек жил по уставу коммунистической морали: не убивать, не украсть, не прелюбодействовать.