«Это что же, и есть его мать?»

– Да неужто ты мог такое подумать? Это ж Нэнси, дочка корзинщика. – Гоблин приветственно помахал девушке узловатой рукой. – Она этого младенца в прошлый вторник нашла. Отправилась в Рединг на рынок, там и нашла. Его, должно, подбросили – пусть, мол, помирает, бедолага. А Нэн его забрала и заявила: она, мол, станет сама о нем заботиться, что бы там люди или приходской священник ни говорили. Нэн, она ведь упрямая. В деревне-то ее и вовсе сумасшедшей называют.

«Приведи ее ко мне, – приказал я. – Мне нужно быть как можно ближе к…»

– Да, сэр. Сию минуточку, сэр.

Я с нетерпением ждал, все еще пребывая в эфемерном обличье. Девушка между тем подошла совсем близко, но козу по-прежнему держала на поводке, а корзину – на сгибе локтя. Теперь уже стало видно, что в корзине лежит крохотное существо, туго опутанное свивальником, и протестующе плачет.

– Ш-ш-ш, маленький, – тихий голос девушки словно с трудом пробивался сквозь туман, сгустившийся на вершине холма, – никто тебя не обидит, обещаю. И все у нас с тобой будет хорошо.

Интересно, подумал я, как она может говорить о будущем с такой беспечной убежденностью? Мой опыт, например, подсказывает, что совсем хорошо не бывает никогда – непременно найдутся желающие либо яму тебе вырыть, либо просто на тебя поохотиться. Но малышей, должно быть, проще обмануть, чем взрослых людей; вот и этот еще немного похныкал, а потом успокоился и снова уснул.

Теперь я уже различал цвета его ауры: они полыхали всеми оттенками багрового и фиолетового, что весьма напоминало мои собственные цвета. А потом даже своим эфемерным зрением я сумел разглядеть на ручке младенца изображение руны Каен, руны греческого огня, руны пожара – моей руны! – хоть она и оказалась перевернутой. Жаль! Я все же надеялся получить нечто более действенное. Впрочем, даже перевернутые или сломанные руны способны служить проводниками магической силы, да и не в том я был сейчас положении, чтобы капризничать и цепляться к деталям. Ребенок казался вполне здоровым, абсолютно доступным и открытым для моего влияния; а там посмотрим.

Выбравшись наконец на вершину холма, девушка Нэнси и козочка подошли к Слейпниру, мирно щипавшему травку. Нэнси улыбнулась моему скакуну, привязала козу к валуну, вытащила из кармана фартука морковку и протянула коню. Я невольно улыбнулся: если б она только знала, какой редкий и ужасный зверь прячется под столь привычным и скромным обличьем! Вряд ли ей тогда захотелось бы угощать его морковкой. Впрочем, Слейпнир с удовольствием принял лакомство и даже ласково потыкался мордой в плечо Нэнси. А она, повернувшись к гоблину и не снимая корзины с руки, деловито распорядилась:

– Козу возьмешь с собой, она молочная. А если станет холодать, обязательно пользуйся одеялом.

– Ах, как вы добры, мисс! – восхитился Сма-ракки, протягивая руку к корзине и поблескивая золотистыми глазами.

– Одеялом пользуйся исключительно для ребенка, – сурово заметила Нэнси, и гоблин тут же согласно закивал с преувеличенно невинным видом.

Однако девушка, одарив его долгим, пристальным, исполненным подозрения взглядом, предупредила:

– Учти: если станешь сам пить козье молоко – или, упаси бог, козу съешь, – то никакого пива больше не увидишь. Молоко ребенку необходимо. Понял?

Под ее суровым взглядом гоблин окончательно поник. Характер у этой девочки оказался куда крепче, чем мне сперва показалось. Это хорошо. Возможно, мне еще понадобится ее внутренняя сила. А что, если она способна меня видеть? – вдруг подумал я. Уж больно серьезно и испытующе она в мою сторону смотрела. Однако ничего больше Нэнси не сказала; просто подошла к коню и аккуратно пристроила корзину ему на спину, а затем как-то особенно внимательно посмотрела на дитя, и этот ее острый внимательный взгляд показался мне – поскольку теперь она стояла гораздо ближе – каким-то очень знакомым. Да и не только взгляд, но и волосы, и упрямый подбородок, и напряженно прямая, словно застывшая, спина – все это очень напоминало Попрыгунью в такие моменты, когда она готовилась услышать от кого-нибудь очередную гадость в свой адрес.

– Мне очень не хочется тебя оставлять, – сказала она, обращаясь к младенцу, но глядя при этом прямо на меня, – но под Холмом ты будешь в большей безопасности, да и тамошний Добрый Народ за тобой присмотрит. Даст тебе и пищу, и кров. Говорят, что если достаточно далеко пройти по этим подземным коридорам, то попадешь в Страну Ростбифов, где дети весело играют в золотистых полях и никто никогда не бывает голодным.

Самые настоящие сказки, разумеется, но пусть себе говорит что хочет, решил я. А Нэнси, утирая слезы, лившиеся уже ручьем, снова повернулась к Сма-ракки:

– Пообещай, что будешь как следует о нем заботиться! Поклянись своим истинным именем!

– О да, мисс, клянусь, – сказал гоблин, искоса на меня глянув. – Не тревожься. О нем будут заботиться, как о принце, ты даже в голову ничего такого не бери!

Девушка, так сильно похожая на Попрыгунью, только вздохнула. А потом сказала:

– Ладно, забирай его. Да смотри за ним хорошенько. И не забудь: я всегда здесь. Так что если ему когда-нибудь понадобится… – Голос у нее сорвался, и она умолкла. А потом, наклонившись над корзиной, нежно поцеловала младенца в щечку. Я быстро шепнул Слейпниру: «Стоять!» И легко проник в новое человеческое тело.