– А я пахать вообще не умею. Я либо работаю, либо...

– Ладно, ладно, извините. Работать, конечно. Это я так... Как вы, однако, к словам относитесь!

– Как?

– Придирчиво. В наше время это редкость.

– Очень может быть. Только, смею думать, я совершенно адекватно отношусь и к словам, и к людям.

– Дай-то Бог. Кстати, вы сегодня с Гречем встречались?

Журковский проглотил комок, внезапно выросший в горле. Откуда он знает про его встречу с мэром? Про нее же вообще никто...

– И как он?
– продолжил Суханов.

– Нормально. Как обычно. Занят. Мне с ним даже толком поговорить не удалось.

– Ну да...

– А почему вас это интересует?

– Ну как - почему?
– Суханов вытащил из кармана мобильный телефон. Потому что в одном городе живем. А от Греча очень многое сейчас зависит. Думал, может, какие новости он вам поведал. Но в принципе это неважно. Вы смотрите, осторожнее с ним сейчас.

– Я не понял, что вы имеете в виду?

– То, что сказал. Осторожнее с ним будьте. У него сейчас очень крупные неприятности начинаются. Очень крупные, - подчеркнул Суханов.

– Вы что, имеете в виду газетные статьи?
– спросил Анатолий Карлович. Это же чистая липа. Я точно знаю.

– Липа не липа, а вы ему все-таки передайте, чтобы он поосмотрительнее себя вел. Это не шутки.

– Я не понимаю, собственно говоря, о чем речь...

– Вы просто передайте, и все. Можете так и сказать, что Суханов, дескать, просит вести себя повнимательнее. И дело с концом. Я очень жду вашего звонка, Анатолий Карлович. Очень. Просто сейчас о делах говорить бессмысленно, не люблю я во время отдыха о работе... Вы понимаете...

Анатолий Карлович кивнул, хотя не поручился бы, будто понял то, что имел в виду гость. Для него никогда не существовало разницы между работой и досугом.

– Вот... Поставим вам дома хороший компьютер, дадим обеспечение, мультимедиа, все дела... Интернет... Вам это и по институтской вашей работе лишним не будет... И деньги мы платим хорошие. По-настоящему хорошие...

Говоря это, Суханов уже набирал номер на своем мобильном телефоне.

– Виктор!
– сказал он, опуская приветствие.
– Виктор, это я. Ну давай, минуток через пятнадцать к подъезду. Я выйду. Все.

Суханов отключил телефон и встал.

– Ну, пора прощаться, Анатолий Карлович. Вы позвоните мне, хорошо? Может быть, прямо завтра.

– Мне нужно подумать, - ответил Журковский.

– Конечно. Но все же позвоните. Спасибо вам, - сказал Суханов неожиданно грустно.
– Огромное спасибо. Извините, если что не так... Знаете, очень хорошо у вас... Просто уходить не хочется. Даже завидую... Спокойно, по-семейному... Эх, счастливый вы человек, Анатолий Карлович.

Суханов пожал Журковскому руку и исчез в коридоре.

"Черт знает что, - подумал Анатолий Карлович.
– Откуда он все-таки про Греча-то узнал?... Темный какой-то человек... Он мне сразу не понравился. Неприятности... Нет, надо Паше обязательно все это рассказать... Может быть, прямо сейчас. Как его найти? Домой позвонить? Удобно ли? Да впрочем, дело-то серьезное, может быть, он еще и спасибо скажет..."

Журковский вышел в коридор и понял, что сейчас звонить мэру не будет. В гостиной раздавались громогласные взрывы хохота, после которых с неизменным запозданием следовал заикающийся, визгливый смех Карины Назаровны. Не успевала она отсмеяться, как раздавался новый удар раскатистого, басовитого мужского рева - писатели, число которых выросло до пяти, подошли к стадии анекдотов. Эта стадия, Журковский знал по собственному опыту, наступала в процессе распития последней бутылки, и теперь можно было ожидать заключительной части банкета - похода в ночной магазин за очередной порцией горючего.

Эта заключительная стадия могла продолжаться еще часа три, а могла растянуться и до утра. Представители "свободных профессий", перевалившие на шестой десяток, подсознательно стремились вернуть свою развеселую молодость, ну если не саму молодость, то хотя бы ее дух, ее ощущения, и вследствие этого порой начинали вести себя довольно странно.

Эти ночные походы за водкой, этот легкий матерок, которым все чаще и чаще пересыпали свои речи пожилые прогрессивные писатели, эти дурацкие анекдоты и эта странная, на грани патологии, одержимость вопросами секса - заигрывания со всеми дамами, оказывающимися в поле зрения представителей творческой интеллигенции, - больше пристали бы студентам или даже выпускникам школы, но уж никак не убеленными сединами педагогам. Да ладно, если бы мудрые старцы заигрывали с дамами - все-таки мужчины, хоть и писатели. Но ведь их потянуло на девчонок. Вон Крюков при каждой встрече хвастается, что у него появилась девятнадцатилетняя любовница. Мендельштейн тоже не отстает - какие-то многозначительные намеки, прозрачные недоговоренности: мол, и он с молодежью на очень короткой ноге...

Единственный телефонный аппарат находился в гостиной, и Анатолий Карлович не видел ни малейшей возможности воспользоваться им, чтобы позвонить Гречу.

Глава 3

Суханов поехал в офис. Рабочий день его уже давным-давно стал ненормированным до такой степени, что разница между днем и ночью стерлась совершенно.

Спал он урывками, полноценный отдых случался только в редкие выходные дни, которые Андрей Ильич сам себе устраивал, убежав в Москву - разумеется, с отключенным мобильным телефоном. Правда, по возвращении в родные пенаты от "отдыха", который он, а вернее, его столичные друзья и партнеры устраивали в первопрестольной, нужно было еще дня два приходить в себя.