Шрифт:
Карина прекрасно понимала, что Галина Сергеевна пустила ее к себе жить не столько по необходимости или из удобства, сколько из ленивого сострадания. Не нужна она была Журковской. А теперь Галина и вовсе перестала с ней разговаривать, да и со всеми остальными тоже.
Бесшумной тенью бродила Галина Сергеевна по квартире. Рано вечером она уходила к себе и запиралась в спальне наедине с воспоминаниями о той жизни, которая сейчас казалась совершенно чужой и даже непонятной. Институт, муж, домашняя суета, работа, потом, в конце, - деньги. Поездки за границу, хорошие дорогие вещи - все это осталось по ту сторону. А по эту - были темная, опустевшая квартира и муж, лежащий в больнице бессловесным и бесполезным муляжом человека. Галина знала, что у Толи серьезно поврежден позвоночник, сильная травма головного мозга и выхода из комы можно ждать очень долго. Может быть, всю жизнь...
– Галя, подойти?
– побежав на цыпочках к двери спальни, спросила Карина Назаровна.
– Да... Меня нет.
– Хорошо.
Карина взяла телефонную трубку.
– Алло... Кто?!... Минуточку...
Она осторожно постучала в дверь спальни.
– Ну что еще?
– Галина... Там звонят из милиции...
– Какого черта?
Голос Журковской был ленив и равнодушен.
– Крюкова нужно забрать...
– Кого?
– Крюков попал в милицию... Нужно забрать...
– Что, больше некому?
– Не знаю... Он нам звонит... То есть, вам. Говорит, очень важное дело... В общем, я не знаю.
– И я не знаю. Мне до него дела нет, до твоего Крюкова.
– Почему - до моего?
– Карина, я ложусь спать. Делай что хочешь. Спокойной ночи.
– Спокойной... Так как же?...
Не дождавшись ответа, Карина Назаровна посмотрела на телефонную трубку, из которой неслась невнятная, хриплая скороговорка Крюкова.
– Ладно, я сейчас приеду, - сказала она нерешительно.
– Скажи адрес, Гоша...
Карина Назаровна впервые в жизни оказалась в вытрезвителе. Как и всякий в прошлом советский, а ныне просто русский человек, она слышала об этом заведении много, но видеть воочию сие культовое место ей не доводилось.
К своему удивлению, Карина не обнаружила в вытрезвителе ничего ужасного и шокирующего.
Дежурный, махнув рукой, показал ей направление, и она, пройдя по короткому коридорчику, оказалась в комнатке, похожей на кабинет в любом отделении милиции: стол, за которым сидел мелкий милицейский начальник, шкаф, видимо, для документов, перед столом - деревянный барьер, напротив - деревянная же длинная лавка. Несколько молодых парней в форме толкались в помещении, курили, посмеивались. Карину Назаровну они заметили не сразу, а когда заметили, то не удивились.
– Вам кого?
– спросил тот, что сидел за столом.
– Здравствуйте... Мне звонили...
– Это за психом, что ли, Серега?
– спросил один из молодых милиционеров, торчавших возле дверей.
– Да вроде... Вы за этим, как его...
– Старший взглянул в бумаги на столе.
– За Крюковым? Ясно, ясно... Забирать приехали?
– Ну да... А можно?
– У нас все можно. Оплатите штраф и забирайте. Если сможете, конечно... Чего нам его тут держать? Так как, будем платить?
– А сколько?
– Вот квитанция, смотрите... Он у вас вообще как? Нормальный?
Карина Назаровна испуганно захлопала ресницами и не нашлась, что ответить.
– Вы ему кто будете? Жена?
– Нет, - растерянно ответила Карина.
– А, ясно. Сожительница, - со смаком констатировал старший.
– Я... Я...
– Короче, платить будете?
Карина Назаровна посмотрела на бумажку, которую бросил на барьер старший, полезла в карман плаща, достала кошелек. Сюда она ехала на такси, оставшихся денег хватало как раз на то, чтобы заплатить штраф. О том, чтобы везти Гошу домой на машине, не могло быть и речи.
– А как я поеду обратно? У меня тут... на такси не хватит...
– Я-то здесь при чем?
– спросил старший, глядя на Карину холодными глазами.
– Как же нам ехать? Ночь на дворе...
– Это не мои трудности, - спокойно сказал старший.
– Так что, забираете своего психа или пусть у нас спит?
– Забираю, - сказала Карина Назаровна.
– Где он?
– Деньги давайте, - заметил старший.
– Да-да... Конечно...
Она пересчитала купюры еще раз, надеясь, что, возможно, ошиблась при первом подсчете и у нее что-то останется, но надежда оказалась тщетной.
Старший, не глядя, смахнул деньги в ящик стола.
– Вова, приведи там этого... Крюкова.
– Ага, - ответил Вова не по уставу.
Когда Вова, широко ухмыляясь, прошел мимо Карины Назаровны, ее обдала густая, теплая волна водочного перегара, распространяемого молодым служителем порядка. Женщина вздрогнула и инстинктивно посторонилась. Вова подмигнул ей и скрылся за дверью. Через несколько минут там послышались шум, голоса, тупой стук, словно кто-то несколько раз ударился головой о стену, дверь открылась, и перед обществом, собравшимся в приемной, предстали все тот же пьяный Вова и не менее пьяный писатель Гоша Крюков. Увидев его, Карина Назаровна громко ахнула, чем вызвала короткую серию смешков среди наблюдающих за сценой встречи работников вытрезвителя.