– Не дрейфь, все будет гладко, как лысина Слендера! – оптимистично заявила я, хотя сама прекрасно понимала: план и правда идиотский.

– Кажется, что-то подобное ты говорила, предлагая нам с тобой прийти к моему дяде в костюмах фиолетового дракона и розового единорога, – скептически подметил Женя.

– Так тот мой план сработал! – напомнила я. – Твой дядя после этого и правда бросил пить!

– Он после этого добровольно лег в дурдом на два года!!!

– Но ведь пить же бросил!

– С тобой бесполезно спорить, – устало простонал Женя.

– Поздравляю! После трех лет отношений и года совместной жизни ты это наконец-то заметил!

– Ну так как, начнем мы уже этот явный суицид? – вздохнул мой ненаглядный, видимо, потеряв всякую надежду меня переубедить.

– Для начала было бы неплохо закончить наконец с маскировкой, – настойчиво напомнила я.

– А это обязательно? – простонал Женя.

– Так, мы это уже обсуждали! – строго проговорила я.

– Да, но… почему меня в последнее время наряжают если не женщиной, так бомжем? – взвыл мой ненаглядный. – Ведь мы уже столько вместе! И, кажется, за это время я уже дал тебе понять, что не люблю позориться! Вот просто не люблю!

– Ты слишком сильно делаешь из этого трагедию, – отмахнулась я. – Мне, например, позориться уже даже не кажется чем-то противоестественным.

– Юля, не буди во мне зверя… это может быть котенок!

– Милый, ну хватит! Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что без этого никак. Вернее, может, как-то и можно было бы, но времени придумывать лишний план у нас нет.

– Ладно уж, – буркнул Женя, нехотя одевая грязный, потертый ватник, который, вероятно, по возрасту годился в деды моей прабабке.

Вся соль в том, что в тюрьму, как мы узнали, можно было проникнуть тремя способами. Первый – собственно сесть. Второй – получить письменное разрешение от уполномоченного лица, круг коих был очень узкий. И третий – работать в тюрьме в качестве обслуживающего персонала. Последний, к счастью, не только сменялся довольно часто, но и воспринимался стражей как мусор, потому они не особо утруждали себя тем, чтоб запоминать кого-нибудь из «черных воротничков». Так что, разузнав место жительства парочки тюремных поваров, мы наведались к ним в гости, где «позаимствовали» их потрепанную жизнью форму и пропуска. Сами повара ничего против этого на самом деле не имели – напившись подаренного нами добротного шмурдяка, оба мирно спали на диванчике в своей халупке. Ну а то, что они были связаны по рукам и ногам оба, протрезвев, наверняка, спишут на пьяный угар!

Дело оставалось за малым: найти, где же держат Милу с Влайдом, и вытащить их оттуда внутри кастрюли из-под пайка для заключенных. К счастью, народу здесь сидело немало, потому кастрюля оказалась настолько большой, что оба эльфа должны были в ней поместиться.

Таким образом, последняя сложность заключалась в том, чтобы добыть ключ от их камеры. Как успели рассказать повара, – прежде, чем их языки с перепою завязались бантиками, – ключ от каждой двери существовал в двух экземплярах: один висел в кабинете главного коменданта, второй – в связке стражников, отвечающих за охрану конкретного сектора. Про первый ключ мы решили забыть сразу, потому что, во-первых, пробраться туда двум грязным поварам вряд ли удастся, во-вторых, нам для начала нужно было узнать, в какой именно камере держат наших ушастых друзей. И, следовательно, после того, как мы это узнаем, разумнее будет попытаться добыть тот ключ, что поближе, а именно – у стражника, играющего в карты в соседнем коридоре.

Так для нас началась веселая прогулка по городской тюрьме. И, судя по количеству заключенных, Ее Грудашеству Лиле, похоже, очень нравилось сажать людей!

Колесики телеги, на которой стояла кастрюля с едой, были смазаны очень хорошо и катились легко. Но после того, как мы развезли паек заключенным четвертого этажа, я уже с трудом передвигала ноги и всерьез подозревала, что Женя, смакуя, планирует мое убийство.

– Нет, молчи! – скомандовал Женя, по выражению лица сообразив, что я опять собралась ныть.

– Но...

– Ты сама предложила этот план, со всеми вытекающими! – напомнил муженек. – И то, сколько нам здесь придется гулять, ты тоже должна была представлять!

– Но...

– И то, что здесь будет так вонять, а на каждом метре мы найдем по дохлой крысе или кучке экскрементов, ты тоже должна была бы понимать!

– Но...

– Юля, пойми, это тюрьма! Настоящая страшная тюрьма, как в любимом тобой мрачном фэнтези! Такая картина для этого места вполне естественна, и я не верю, что ты, знаток всех фэнтезийных штампов, этого не понимала.

– Но...

– Нет, я не желаю слышать никаких «но»! Ты…

– Да заткнись ты уже наконец... любимый, – прибавила я, одернув мужа.

– Почему ты психуешь? Правда глаза режет, и ты не можешь…

– Нет же! – прорычала я. – Просто Мила и Влайд сидят вон в той камере! Той самой, мимо которой ты прошел, ничего не заметив, пока читал мне мораль!

– Ой, и правда, – по-глупому заулыбался Женя, оглянувшись назад, дабы узреть прилипших к маленькому окошку эльфов.

– Ты никогда меня внимательно не слушаешь, – недовольно пробурчала я.