– Конечно же, знаю! – фыркнула девица с выражением лица императрицы, к которой с вопросом «Почем на рынке семки?» обратился проходивший мимо свинопас. – Мои голоса в голове рассказали мне все, что нужно!

– Голоса в голове, значит? – пробормотала я.

– Да. Я слышу их с тех пор, как ко мне вернулось мое истинное «Я». Именно они говорят мне о том, кто я и каково мое предназначение, что я должна делать и куда идти.

– Ясненько, – кивнула я, искренне жалея, что не прихватила с собой шприц с полезным веществом.

Выйдя из храма, девица звонко свистнула, и на плечо ей тут же сел салатово-розовый ворон с алмазным клювом. А еще через минуту земля содрогнулась от стука копыт, и к вратам храма подбежал инфернального вида гнедой жеребец, который ехидно скалился клыкастой улыбкой.

– Знакомьтесь, это Дитрих, мой фамильяр, – сообщила Эмми, указав на ворона.

– Рад знакомству, братюнь! – каркнула птица гоповским голосом. Тем временем глаза героини снова изменили цвет, став ядрено-салатовыми – видимо, чтобы лучше сочетаться с оперением фамильяра.

– А это Смолян, мой верный скакун, с которым нас разлучил злой рок, – проговорила девица, указывая на жеребца, который, к счастью, оказался не из говорливых. – Будьте с ним предельно осторожны, его мать – адская сумеречная кобыла, так что он плотояден.

– Етить-колотить, будет ли хоть один штамп, который эта девица обойдет стороной?! – тихонько пробурчала я, пока Эмми запрыгивала на своего жеребца.

Поскольку больше никто из нас не был Избранным, по статусу нам полагалось идти пешком, рядом с гордо вышагивающей на жеребце отважной героиней. Восхищенная толпа, крича пламенные речи, проследовала за нами до деревянного знака с надписью «с. Жмуринка», а после резко рассосалась, вернувшись к своей повседневной жизни.

– Слушай, Эмми, а эти твои голоса в голове… – наконец решилась спросить я. В конце концов, чем черт не шутит? – Не рассказывали ли они тебе чего-нибудь про тени из волшебных зеркал?

– Тени? – пафосно переспросила Мэри… тьфу ты, Эмми, словно пробуя слово на вкус.

– Да, они говорят о них, – неожиданно кивнула девушка. – Внутри зеркального лабиринта живет Тень Искажения. Она существует ровно столько, сколько и миры, соединенные зеркалами. Из каждого из этих миров она, словно жадный коллекционер, вытягивает все самое темное, потаенное, порочное и аморальное, за счет чего становится сильнее. Это не просто некое абстрактное зло, речь идет о настоящем живом организме, квинтэссенции всеобщего сознания, обладающей астральной формой и, что самое главное, собственной волей. Тысячи, миллионы лет она бродит от зеркала к зеркалу в надежде, что сумеет проскочить в открытую дверь; сотни ее детищ рыщут по пространству внутри зеркал в надежде вырваться в какой-нибудь из миров. Они стремятся заселить все эти миры собою. И когда придет миг, которого ждет Тень Искажения; когда во всех мирах наступит одновременное солнечное затмение!..

Внезапно Избранная, схватившись за голову, неистово закричала и довольно неэстетично грохнулась со своего полуадского жеребца, чудом не переломав все крылья.

– Ох, Эмми, что случилось?! – обеспокоено залепетала Мила, искренне кинувшись на помощь девице, однако, была немедленно отброшена принцем вампиров Солидолом, начинающей воительницей Дуськой и бардом, который еще и треснул ее лютней по голове за то, что посмела так нагло и бесцеремонно коснуться Избранной.

– Это… мои голоса… – прошептала Эмми, потирая виски. – Похоже, я начала спрашивать у них то, что мне не положено знать… Минуточку! Мне, да что-то не положено?! Голоса, вы что, вконец охренели?! Эй! Голоса! Голоса-а-а-а! Что значит «не лезь не в свое дело»?! Я Избранная!.. – запротестовала было девушка, размахивая руками, как вдруг снова скрючилась в три погибели и упала на землю, схватившись за голову. – Ладно-ладно, поняла!

Отряхнув с себя траву и дорожную пыль, девица села было обратно на жеребца, как вдруг замерла, внимательно на что-то уставившись. А через минуту спешилась и направилась к стоявшей у дороги таверне, из которой доносился веселый шум и гам. Да, именно что доносился… до того, как она туда вошла. На протяжении следующих семи минут мы слушали, как где-то там разбивается посуда, ломается мебель и вместе с ней – чьи-то кости.

Парочка человек, вылетев через окна и двери, немедленно поспешили сесть на своих лошадей и унестись восвояси.

Эмми показалась на глаза, как только стих звук последнего разбившегося стеклянного предмета. Лихо допив из горла бутылки сомнительную жидкость, девица задорно разбила ее о землю, отряхнулась и направилась к нам.

– Это что вообще было? – спросил Женя, видимо, все еще надеясь найти логику в происходящем.

– Мне нужно было размяться, а посмотрев сквозь стены таверны, я увидела там несколько моих завистников, которые поливали меня грязью, не признавали моего величия и отказывались мне поклоняться. Возможно, моя бабушка-эльфийка, от которой я унаследовала свою неземную красоту, и была настолько добра, чтобы спускать подобное. Но я ведь наполовину вампир-аристократ! Потому все триста восемьдесят девять тысяч лет я задаю перца каждому ничтожеству, который посмеет не пасть передо мной ниц, – пояснила Эмми и, не дожидаясь дальнейших реплик, пришпорила коня.

– Сколько-сколько?! – подскочил Женя. – Так ведь, по словам местных, твои родители познакомились семнадцать лет назад!

– Да, но я путешествовала во времени, – раздраженно сказала Эмми. – Я бессмертна, вечно юна и невероятно могущественна, ведь мой прадедушка – бог, создавший этот мир! Именно от него я получила этот могучий Амулет Стихий и Загробных Духов, который все эти годы, пребывая в другом мире, носила просто как свой любимый кулон, даже не подозревая о его истинной силе, – проговорила девушка, демонстрируя висящее на шее украшение.