– Я все еще не могу поверить голосам в голове, которые говорят, что ты мертв! Как же мне теперь жить?! – продолжала стенать Эмми, в истерике сжав хрупкими пальцами лошадиную ногу так, что я отчетливо услышала хруст, за которым последовал сдавленный стон коня. – Этот свет больше не мил мне без тебя, мой незаменимый фамильяр! – рыдала девушка.

Когда вдруг послышался стук конских копыт.

Толпа тут же синхронно обернулась на нескольких всадников, ворвавшихся в этот ясный солнечный день так резко и неожиданно, словно свалились с ближайшего облака. Притом белоснежные лошади и сверкающие на солнце доспехи были идеально чистыми – как будто эти молодцы не проскакали некоторое расстояние по пыльным дорогам, а только что вышли из стерильной палаты элитного средневекового всаднико-тюнинга.

Проскакав еще немного ровным клином, процессия замедлилась и остановилась – все, кроме центрального всадника. Тот, подъехав к Эмми фактически вплотную, плавно «затормозил», спешился и, сняв шлем, эффектно встряхнул ниспадавшими на плечи пшенично-золотыми волосами, из которых выглядывали полуметровые заостренные уши… эй, а как это они вообще поместились под шлемом?!

– Мэриэн-Райфлесс-Сильверскай-Деметра де ля фон Сьюзерис-Мартинкофф, наконец я нашел тебя! – проговорил мужчина поразительной красоты, глядя на Эмми с нежнейшим теплом в изумрудных глазах.

– Ох, не может быть, это действительно ты, принц эльфов Эльвиронделлион Лилмочусэлионнил?! – охнула девушка, судя по выражению лица, разом забыв и о своем вселенском горе, и о своих верных спутниках, да и о мгновенно надувшемся принце вампиров тоже.

– Да, это я… и прошу тебя, свет моих очей, называй меня просто Колос! Как только я узнал, что ты здесь, как только услышал о твоем горе, то тут же примчался быстрее ветра, дабы даровать тебе хоть каплю утешения, – пролепетал принц, бережно схватив ладони Эмми.

– Мое горе утонуло в море радости и блаженства, которое ты принес мне, – с улыбкой прошептала Эмми в приоткрытые губы ушастика. – О Колос, Колосок, Колосочек! Мой самый верный, самый милый друг детства, с которым я играла, когда была совсем малышкой! А ты выглядишь все так же, не постарел ни на день! Помнишь, как я, маленькая девочка, говорила тебе, что стану твоей женой, когда вырасту? А ты, улыбаясь, запускал пальцы в мои волосы, заваливал меня на траву, целовал мои губы…

– Эм… драгоценная моя, давай опустим эти подробности, они не для посторонних ушей, – неловко пробормотал принц, с опаской оглядываясь на недобро хмурящуюся толпу, у которой наверняка были заготовлены парочка достойных пыток для типчиков с подобными пристрастиями.

– Как же я тосковала по тебе, как тужила все эти века, что скиталась по мирам! – томно всхлипнула Эмми, прижимаясь к эльфу. – Мы ведь больше никогда не расстанемся?

– Никогда, обещаю!..

– Попридержи-ка свои обещания! – встрял возмущенный вампир, явно недовольный таким поворотом событий. – Она моя и только моя! Ты опоздал, слышишь? Мэриэн-Райфлесс-Сильверскай-Деметра отдала мне свое сердце, разбитое твоим исчезновением! Я залечил ее раны, я был с ней рядом и стал для нее единственным!

– Да просто таки «Курица встала – место пропало» – раздраженным шепотом бросила я.

– Плавно перетекающее в «Петух пришел – место нашел», – отозвался Женя, приобняв меня за талию. – Причем «петух», похоже, во всех смыслах.

– О чем ты? – нахмурилась я.

– Я тут недавно видел, как этот принц Солидол как-то подозрительно нежно держал барда за руку.

– Ну бывает, – нервно икнула я, в то время как конфликт только набирал обороты.

– То, что злой рок разделил нас с моей любимой, еще не значит, что наши чувства угасли! – вспылил Колосок. – Наши судьбы по-прежнему связаны, как и было сказано в пророчестве!

– Плевал я на ваши пророчества! – рявкнул Солидол. И действительно плюнул, причем плевком задел эпичное ухо оппонента. – Я разобью вдребезги любые превратности судьбы, которые встанут между мною и моей возлюбленной!

– А ведь вампиры и эльфы испокон веков ненавидят друг друга! – прошептала стоящая в толпе женщина, жуя большую редьку. – Ой, быть беде, быть крови, не разойдутся!

– Ах, кого же мне выбрать? – трагически воскликнула Эмми. – Кому посвятить себя и свою жизнь? За кого выйти замуж и подарить на брачном ложе мою невинность, которую я бережно храню триста восемьдесят девять тысяч лет!?

– Постой-ка, невинность? – опешила я. – А как же «повелительница нефритовых стержней наслаждения» и «миллионы мужчин, познавших истеричные судороги блаженства на твоем ложе»? Ты бы определилась.

– Так одно другому не мешает! – улыбнувшись, заявила Эмми.

– Да нет, как раз таки наоборот…

Мои слова заглушил звон клинков, с которым самцы кинулись в смертный бой под страдальческие ахи и охи Избранной, коим подпевал гомон толпы. Я поняла, что слишком устала от всего этого, и решила свалить куда подальше, раз уж такая возможность представилась. И, похоже, в этом совпали желания у всех моих спутников. Улучив момент, мы растворились в толпе и пошли на берег речушки, где спрятались от обезумевшего мира за стеной камышей.