– Постой… ты говоришь о фабрике, на которой…

– Производят звездный взрыв, – спокойно сообщила Фрид. И, совершенно не обращая внимания на выражение моего лица, запрокинула голову, уставившись в потолок.

Для людей нормально испытывать сомнение: то самое чувство, от которого я отказалась ради того, чтобы отомстить за смерть моего брата. И возможно что теперь, будучи готовой на что угодно, ради этой мести совершенно не жалея ни себя, ни других, я, в какой-то мере, перестала быть человеком в полном значении этого понятия. Так же, как и все другие «почти-люди», отказавшиеся от тех или иных составляющих человечности ради чего-то, либо просто в угоду своим прихотям и инстинктам.

Как бы то ни было, но я уже давно не сомневалась. И когда мне стало известно, что среди заключенных гуляет легенда о находящейся в тюрьме тайной фабрике, на которой производят звездный взрыв, я так же не сомневалась и в том, что должна найти ее. Во что бы то ни стало пробраться и все хорошенько разнюхать. Возможно… нет, скорее всего, я найду там следы если не хозяев наркоимперии, то важных ее шишек. И до убийц Арона останется рукой подать! Как до них добраться – уже другой вопрос, который я буду решать, отталкиваясь от полученной информации. Сейчас же для меня главное выжить и найти фабрику, если она действительно существует и находится на этой станции.

Итак, моей основной задачей становилось вычислить кого-нибудь из заключенных, кто работал на ней. А после – незаметно проследить и узнать, как дойти до самой тайной фабрики, более того – понять, как именно на нее пропускают работников, и каким образом эту систему можно обойти, чтобы войти самой. Скорее всего, камер наблюдения на моем пути не будет (что облегчало задачу). В конце концов, их здесь нет почти нигде. А секретный путь тем более должен был бы оставаться той нишей, о которой не существует никаких документальных сведений. Ведь имейся такие записи, и их могли бы, скажем, заполучить, взломай какой-нибудь хваленый хакер внутреннюю систему безопасности станции. А это, в свою очередь, вылилось бы в громкий скандал, угрожающий благополучию так удачно спрятавшемуся сердцу наркоимперии.

Что ж, выйти на тех работников фабрики, что совершенно себя не выдают, не получится. Однако оставалась другая лазейка: работники фабрики, проносящие с производства и распространяющие среди заключенных звездный взрыв. Иначе говоря, мне предстояло найти барыгу наподобие Дорфина.

Определившись с планами на будущее, я уже собралась было вернуться в свою камеру… когда услышала звук, въевшийся в сознание куда сильнее, чем я думала. Звук шагов главного надзирателя.

– Ко мне, шлюха, – прозвучал спокойный командный голос. И я, сжав кулаки, медленно поднялась со своего места и направилась к Альдену Шнейру, стоявшему в считанных метрах от меня.

Едва я оказалась возле него, и к ошейнику на моей шее снова пристегнули цепь – демонстративно, при всех. Намотав ее конец на ладонь в черной кожаной перчатке, надзиратель без слов, всего лишь потянув за нее, приказал мне идти следом за ним.

С каждым шагом, что приближал меня к его покоям, я все четче слышала, как колотится мое собственное сердце. То, что случилось в прошлый раз… пускай он и не изнасиловал меня. Но то унижение, что я испытала наедине с ним, не шло ни в какое сравнение с тем, что я пережила при моем «посвящении» после прибытия. Когда мне пришлось упасть перед Дженом на колени в общем зале, а после, там же, спустить штаны и встать раком, чтобы он публично взял меня. И этот факт меня даже не удивил: Альден Шнейр был слишком страшен в своей жестокости и безграничной власти в стенах «Звездного креста». Да, все, что он делал со мной, оставалось между нами (а я даже не сомневалась, что он после не рассказывал об этом никому из коллег-подчиненных – такому мужчине незачем хвастаться своими подвигами, чтобы самоутвердиться). Тем не менее, я чувствовала себя еще более мерзко и грязно, чем если бы кто-нибудь другой изнасиловал меня посреди переполненного стадиона, на камеру, транслируя это на всю галактику.

– Чего стоишь, шлюха? Раздевайся, – холодно проговорил надзиратель, когда за нами закрылась дверь его покоев, и мы снова оказались в комнате с красным кожаным диваном, рядом с которым стоял большой стальной стол.

Медлить, когда он отдает приказы – только повод получить лишний удар хлыстом. А значит, я должна покоряться. Только до поры до времени, чтобы в будущем отыграться… но сейчас – подчиниться. Безоговорочно, молча, незамедлительно. И я подчинилась. Сняла свою одежду, которую – как и в прошлый раз – сложила под столом, у ножки.

– Теперь вылезай на стол. Но сегодня становись на четвереньки вдоль края, чтобы твоя задница была на углу, – скомандовал Шнейр, похлопывая хлыстом по своей ладони – очевидно, в предвкушении чего-то.

Напряженно втягивая в легкие свежий, слегка прохладный воздух, я выполнила его приказ, в ужасе ожидая, что же будет дальше. И больше всего во вселенной боясь узнать ответ.

Я готова была поклясться, что он не ухмылялся, сохраняя свое холодное выражение лица. То удовольствие, что он сейчас испытывал, не роднилось с улыбкой, пусть даже жестокой и самодовольной. Альден Шнейр упивался своей садистской властью, когда его палец, затянутый в черную кожу перчатки, скользнул в мой рот, жестко касаясь моих зубов, языка и неба. После чего, влажный от слюны, покинул мое тело… чтобы несколько секунд спустя проникнуть в него, но уже с другой стороны.

От неожиданных, странных ощущений я резко выдохнула, едва не дернувшись в попытке вырваться. Подобного со мной еще не делали, никогда. И теперь, когда увлажненный слюной палец в кожаной перчатке осторожно растягивал мой анус, я оказалась во власти самой настоящей паники.

– Надо же, не похоже, чтобы твоя задница была разработана должным образом, – проговорил Шнейр, глубже просовывая палец, от чего на моих глазах выступили слезы не только унижения, но и боли от ощущения грубой черной кожи. – Неужели тебя, нежный цветочек, драли только в одну дырку? Если, конечно, не считать твой слишком болтливый ротик? Отвечай, шлюха, – процедил надзиратель, добавляя второй палец.