Когда у Тима было подобное выражение лица, это означало, что его мучает какая-то мысль, но Жиль не мог понять, в чем дело.

Проглотив последний кусок и выпив последний глоток, Якоб ван Барен пробормотал благодарственную молитву, такую же неразборчивую, как и та, первая, стряхнул крошки с бороды и, встав из-за стола, пригласил своих гостей усесться перед камином, а сам принялся набивать табаком длинную глиняную трубку.

– Теперь, когда мы получили то, в чем нуждались наши тела, - произнес хозяин со свойственной ему елейной важностью, которую он вкладывал не только во все свои слова, но и во все жесты, - следует дать удовлетворение нашим душам, братья, попытавшись лучше узнать друг друга. Француз - редкая птица в наших краях, в наших горах. Расскажи мне, как ты и твой друг попали сюда? Кто эти женщины, что сопровождают вас? Эта индианка не похожа на обыкновенную скво...

Взгляд Якоба тяжело давил на Жиля, и юноша уже открыл было рот для ответа, как вдруг Тим поспешно перебил его:

– Мы сбежали из индейского плена. Во время охоты в горах Кэтскилл нас захватили индейцы сенека. Они собирались убить нас, но нам удалось бежать с помощью той белокурой девушки, что пришла вместе с нами, их рабыней. Она сумела ночью перерезать веревки, которыми нас привязали к столбу пыток.

– А та, другая? Индианка?..

Тим равнодушно пожал плечами.

– Она все видела и попросила увести ее с собой, не то обещала своим криком разбудить весь лагерь. Девушка тоже, на свой манер, была пленницей...

– Но не рабыней. Она слишком красива и...

– Откуда мне знать, зачем ей это понадобилось, - ответил Тим с ноткой раздражения в голосе.
– Она захотела пойти с нами, вот и все!..

Прищурившись, Жиль смотрел то на одного, то на другого: Тим откинулся на спинку скамьи и, казалось, боролся со сном, Якоб ван Барен стоял, прислонившись к колпаку камина, где горело яркое пламя, бросавшее красный отблеск на лицо и бороду хозяина дома. В их диалоге чувствовалось какое-то напряжение. Тиму удалось согнать со лба недавнюю морщину, но Жиль ощущал в нем растущее недоверие и решил, что нужно быть начеку. Что-то было не так в этом человеке, хоть он и принял их столь радушно.

В наступившем молчании хорошо был слышен непрекращающийся стук дождевых капель по крыше дома и звуки, доносящиеся с кухни, где хозяйка мыла посуду. Жиль взглянул туда. Со спины она, в своем черном платье, казалась столь же атлетически сложенной, что и ее муж. Слышно было, как она изредка покашливает, но голоса ее он еще не слышал: с того момента, как четверо путников перешагнули порог дома, она открывала рот лишь для еды.

– Она и вправду очень красива, эта индианка, - продолжал ван Барен так, словно говорил сам с собой.
– Интересно, кто она такая? Девушка такой красоты должна быть хорошо известна среди Шести племен... Во всяком случае, я могу сказать, что с ней вместе вы - довольно странный отряд: лесной разведчик, беглая рабыня, француз, одетый индейцем.., да еще она. Найдутся люди, которые зададут вопросы...

– Ты прав, - ответил Тим, чье лицо становилось все краснее и краснее, хотя огонь камина был здесь ни при чем.
– Когда хотят задать вопросы, то их может найтись множество. Вот, например, если говорить о тебе: я слышал, что меннониты возделывают землю и живут только ее плодами, а ведь рядом с твоим домом мы видели вход в шахту...

Якоб поднял свой странный, ничего не выражающий взгляд к потолку, точно призывал его в свидетели.

– Уголь разве не плод земли? Когда я обосновался здесь, то обнаружил эту маленькую заброшенную шахту. Это было даром Бога, - добавил он, наставительно подняв палец.
– Я добываю оттуда ровно столько, сколько нужно, чтобы помочь самым бедным в нашей маленькой общине, разбросанной в этих горах. А мы сами, мы живем по нашему закону тем, что растет у нас. Но вы не объяснили мне...

Жиль резким движением поднялся с места и демонстративно зевнул. Он уже был сыт по горло вопросами странного хозяина дома, а в особенности настойчивостью, с какой тот упоминал о красоте Ситапаноки, и он уже начинал сожалеть, что они сменили лес под дождем на этот дом...

– Извини нас, брат, - сказал он, - но нам еще предстоит проделать долгий путь до Стилборо. Нам нужно уйти на заре. Не будешь ли ты любезен показать место, где мы будем спать?

– Конечно, конечно.., но вы не должны торопиться, потому что вам будет нелегко добраться даже до берегов Гудзона, если я сам не поведу вас.., а завтра у меня нет никакой возможности сделать это, ведь завтра - день Господа!

Тим вздрогнул и нахмурил брови.

– А что может помешать нам?

Якоб пожал плечами, взял еще одну масляную лампу и, прежде чем ответить, зажег ее.

– Банда "ковбоев" <Банды грабителей, которые разоряли страну на территории между двумя вражескими армиями. Банды, бывшие на стороне американцев, называли себя "скиннерами", т.е. живодерами, а те, кто был за англичан, - "ковбоями", т.е. пастухами.>, которая появилась на нашей территории. Она сильна, хорошо вооружена, ею командует какой-то человек, называющий себя Эвенджер, что значит Мститель. Она состоит из мерзавцев, которые грабят, жгут.., и убивают всех, кто не на стороне англичан. А мне сдается, что вы настроены иначе, чем они.., или французы сильно переменились?

Тим резко выпрямился, его густые рыжие брови сошлись в одну линию.

– Ковбои, здесь? Разве мы не в Пенсильвании, первом из независимых штатов?

– Да, но это не значит, что все здесь с этим согласны. Даже в Филадельфии есть еще много сторонников англичан... Но говорят, что утро вечера мудренее. Поговорим обо всем завтра. Ну, идемте!

Двое друзей поклонились хозяйке дома, разжигавшей очаг и не обратившей на них ни малейшего внимания, и пошли за ван Бареном. Снаружи было темно, но дождь лил уже с меньшей силой.