– Роганы хорошо сманеврировали. Эти тринадцать каноников явно настроены против кардинала. Для него лучше, если их там не будет, когда наступит его черед.

– Почему вы решили, что это маневр? Графиня заслуживает смертной казни, ее преступление так же очевидно, как и преступление...

– Красивой дамы в Сент-Ассизе? Бесспорно, но готов поклясться, что этот осел Жоли де Флери не потребует ее головы. Если королева знала о маскараде в Роще Венеры, то она несет ответственность за последствия, впустив волчицу в свою овчарню.

Он был прав. Прокурор не требовал смертной казни для Жанны. Он сказал:

– "Жанна де Ла Мотт Валуа будет подвергнута бичеванию, заклеймена на обоих плечах буквой "В" (воровка) и навечно заключена в исправительный дом в Сальпетриере, все ее имущество и собственность переходят королю..."

И это решение было единодушно принято оставшимися сорока девятью судьями.

Наконец очередь дошла и до кардинала, то есть до обвиняемого, вызывавшего наибольший интерес публики.

"Кардинал принц де Роган в течение недели должен находиться в Большом зале Дворца Правосудия и во всеуслышанье объявлять, что он виновен в акте уголовной дерзости и неуважения к священной личности суверенов, что он способствовал обману ювелиров, давая им основания верить, что королева собирается купить колье. Кардинал принц де Роган должен публично покаяться и так же публично испросить прощения у короля и королевы. Он должен сложить с себя все полномочия, внести специальный взнос в фонд монастырей для бедных. Ему запрещено появляться в королевских резиденциях, и он останется в тюрьме до тех пор, пока не будут выполнены все требования приговора..."

Лишь только прокурор договорил, разразилась буря. Все девятнадцать Роганов встали, как огромная статуя протеста, а генеральный адвокат Сегье кинулся опротестовывать королевские "предложения".

– Это несправедливый приговор!
– крикнул Сегье.
– Вы старик, одной ногой стоите в могиле, неужели вы хотите покрыть свои седины несмываемым позором?! И заставить нас разделить его с вами?! Кардинал принц де Роган невиновен! Справедливость требует, чтобы он был оправдан...

– Ваши слова меня нисколько не удивляют, сударь, - возразил ему прокурор.
– Такой распутный человек, как вы, просто обязан защищать кардинала.

– Да, я навещаю иногда проституток, - ответил Сегье в порыве откровенности, - я даже оставляю свою коляску у тех дверей. Это частное дело. Но я никогда не опускался до того, чтобы продавать свое мнение!

Перебранка стала всеобщей: председатель д'Алигр поддержал прокурора, другие судьи приняли сторону адвоката Сегье. Мнение зала тоже разделилось, и частные споры добавились к общей сумятице. Чтобы не превращать судебное разбирательство в потасовку, председатель объявил перерыв. Было уже два часа пополудни, и в зале Святого Людовика усталых и голодных судей ждал обед.

– Что будем делать?
– спросил Пьер-Огюстен.
– Останемся в этой парилке? Признаюсь, я бы тоже не прочь перекусить...

– И я не откажусь, но, если мы уйдем, наши места займут.

– В конце концов, это не так уж и важно. Судебное решение принято, приговор вынесен. Осталось только дело кардинала.

Бомарше нерешительно посмотрел на дверь, ведущую к свободе и обеду, но тут появились судебные исполнители и положили конец его колебаниям: они стали освобождать зал, ибо дальнейшее обсуждение должно было проходить при закрытых дверях. Публику пустят обратно только для провозглашения приговора.

– Что ж, это нам подходит, - сказал Бомарше со вздохом удовлетворения.
– Господа судьи предпочитают мыть свое грязное белье в узком кругу. А мы, тем временем, отправимся подкрепиться.

– Куда?

– В ресторан, который открылся недавно в Пале-Рояле. Он называется "Братья провансальцы", и о нем прекрасно отзываются.

Но Жиль почти не слышал слов Бомарше, он искал Поля де Барра.

– Вы кого-то ищете?
– спросил Пьер-Огюстен, от него не ускользнуло, с каким вниманием разглядывал Турнемин лица людей, быстрым шагом проходивших мимо них.

– Да, человека, которому я обязан.., который много для меня сделал... Я заметил его в зале, у него вид нищего, и я хотел бы...

– ..оказать ему помощь, не так ли? Кто этот человек?

– Кузен адмирала де Барра, виконт...

– Поль де Барра? Игрок?

– Вы его знаете?

– Все игорные дома его знают, а я знаю все игорные дома. Подождите, я, кажется, его вижу!

И Бомарше кивком головы указал Турнемину на человека, медленным шагом направлявшегося к выходу. Он был глубоко опечален.

– Лучше бы вам, - сказал писатель, - не подходить к нему. Вдруг он вас узнает...

– Теперь это уже не важно, мой друг. Что бы ни произошло с кардиналом, предметы, которые он мне вручил, графу Прованскому больше не нужны. И потом, де Барра не из числа его друзей.

В три прыжка он настиг своего старого друга.

– Сударь, - сказал он с американским акцентом, - позвольте сказать вам пару слов.

Игрок вздрогнул и посмотрел на говорившего с некоторым страхом. Он был очень бледен, его лицо с заострившимися чертами вызывало жалость.