Принц пожал плечами.

– Я уже имел честь встречаться с господином Джефферсоном, он мудрый и уравновешенный человек, он вряд ли будет защищать сумасшедшего только потому, что этот сумасшедший его земляк.

– Вы говорите так, совершенно не зная нас, американцев, - закричал моряк, гордо выпрямляясь во весь свой маленький рост.
– Мы солидарны, и это дало нам возможность отстоять свободу и победить! А господин Джефферсон станет защищать любого из нас, пусть он будет хоть сто, хоть тысячу раз не прав, как капитан Воган сегодня. То, что вы сделали, - обратился Поль-Джонс к Жилю, - возмущает меня сверх всякой меры. Я ввел вас в этот дом, вы покрыли меня позором, оскорбив госпожу де Керноа. Я тщетно пытаюсь понять причину вашего странного поведения.

– Причина касается только меня, - ответил шевалье с вызовом. Оказалось, что я, к несчастью, слишком хорошо знаю эту женщину. Больше я ничего не буду объяснять. Я сожалею только, что вы впутались в историю, до которой вам нет никакого дела. Через несколько часов вы навсегда покинете Париж, уезжайте, адмирал, и забудьте обо мне...

– Нет, я вас не оставлю. Если уж эта дуэль должна состояться, то я стану вашим секундантом, не по убеждению, а только потому, что мы соотечественники.

Жилю очень хотелось послать куда подальше и адмирала, и его нравоучения. В какой-то момент он даже решил открыть свое настоящее имя, но опасение оказаться в смешной роли обманутого мужа остановило его.

– Благодарю вас, - сказал шевалье.
– Раз наша дуэль грозит перерасти в международный конфликт, давайте сразимся здесь, в этом доме.

– Нет, - отрезал принц.
– Королевский посол не может драться в саду притона.

– Ах, какие сложности! Тогда пойдем куда угодно: в Булонский лес, на пустырь, на улицу, но покончим с этим.

– Общественное место не подходит, там наша дуэль может оскорбить короля Франции...

– Вы бы об этом раньше подумали, прежде чем хвататься за шпагу и вмешиваться в чужие дела!
– закричал Жиль, теряя терпение.
– Теперь уже я требую...

– Если мой дом подойдет вам, господа, - сказал с порога мягкий и теплый женский голос, - я буду счастлива вывести вас из затруднения. Я графиня де Бальби.

И на пороге появилась Анна, в синем шелковом платье с глубоким декольте и со свежими розами в высокой прическе.

– Вы здесь, сударыня?
– строго спросил Жиль, в душе которого проснулись все его старые подозрения.
– Что вы делаете в этом доме?

Анна встретила его взгляд очаровательной улыбкой.

– Не будьте уж слишком строгим пуританином, дорогой Джон. Вы же знаете, я неисправимый игрок и люблю все, что выходит за рамки обыденного. Один друг, граф д'Орсей, он принадлежит к сторонникам мосье, очень хвалил мне дом госпожи Керноа и много рассказывал о его очаровательной хозяйке. Из любопытства я попросила графа отвезти меня к Королеве Ночи...

Вот видите, мой милый Катон, все просто, и не стоит сердиться... Добавлю только, что я ни о чем не жалею и не считаю свой поступок предосудительным...

Глаза любовников встретились, и Жиль, который теперь хорошо разбирался в ее интонациях и улыбках, понял, что Анна не лжет. Он знал, какая страсть к игре вообще, а к картам, в частности, жила в душе графини де Бальби. Не было ни одного игорного дома в Париже, где она не побывала хотя бы один раз. Даже в ее собственном особняке был подвал, специально приспособленный для карточных игр.

– Что касается меня, - произнес важно Караманико, - я с признательностью принимаю ваше великодушное предложение и выражаю глубокую благодарность. Итак, сударь, - повернулся он к Жилю, - нам больше не о чем говорить и ничто не мешает нам завершить ссору честным поединком. Вот граф Кавальканти, он будет моим секундантом. Я прошу только вашего разрешения заехать на секунду ко мне домой, чтобы взять врача...

– Не стоит!
– возразила графиня де Бальби.
– У меня есть отличный врач, он следит за здоровьем мужа...

Принц поклонился.

– В таком случае... А! Чуть не забыл. Ведь вы оскорблены, капитан Воган. Какое оружие вы выбираете?

– У нас у каждого по шпаге. Зачем искать что-то другое?

– Поехали, господа, поехали, - холодно сказала графиня.
– Я подвезу вас, капитан, равно как и вашего секунданта...

– Не трудитесь, сударыня, - возразил Поль-Джонс, - я поеду в своем экипаже...

Улыбка, с которой Анна встретила слова адмирала, говорила о том удовольствии, какое доставит ей короткое свидание в карете. Она попросила подождать ее, предупредила графа д'Орсея, что уезжает и, возглавив кортеж, повела всех к выходу.

Усаживаясь рядом с графиней на синие бархатные подушки ее кареты. Жиль не мог не взглянуть на затемненные окна второго этажа. Он представил Жюдит, лежащую на смятых простынях в блестящем веере рассыпавшихся волос. Возможно, она уже пришла в себя и теперь с недоумением пытается понять, почему неизвестный иностранец обошелся с ней так грубо. А может?.. Может, это был не обморок и Жюдит, его Жюдит, умерла?..

Внезапная боль пронзила сердце Жиля, его переполняли гнев, горечь и сожаление. Впервые в его душе шевельнулись сомнения: знал ли он свою жену, понимал ли ее? Какие мысли прятались в красивой головке Жюдит? Неужели была права королева, говоря, что Жюдит не любит и никогда не любила его, что только страх заставил ее согласиться на брак с Турнемином?..