Возглас
вернуться

Бойков Владимир
Шрифт:

Гастроль под открытым небом

Над бутафорским датским королевствоммышей летучих лоскутки –беззвучные аплодисменты. Нет зрителей – ряды молчащих Гамлетовсверяют свою совесть с той, мятущейсяна сцене ветхой, словно в мире целомвосстали тени сгубленных отцов. Незримыми терзаемый страстямирассудок сам – наполовину страсть:как быть?.. Да разве ж не завидней одержимостьбезумного испанца из Ламанчи?! Над бутафорским датским королевствомугасли фонари, рукоплесканьяиссякли, выставились звёзды. Нет Гамлета – немолодой актёрстирает грим, в аллеи из партера,безмолвствуя, уходят эльсинорцы. День завтрашний приподнимает плечи:как быть?..1964

Мельня

У струй замшелых рек,что начинают бегводою ключевою, –на мельнице забытойтворится время всё – нехватка и избыток,всё бремя времени, на всё живое. Великий Мельник сносит непрестаннов помол грядущего зерно,в котором – первозданно –изменчивое с вечным сведено,и мелево выносится на форуми пожирается немедля хором,в котором нет числа мирами меры временам,крупчатка жизни сыплется и нам. Напряг безостановочен работы,нет роздыху, не сбавить обороты:и жернова прожорливо скрежещут,и колесо скрипит, и плицы мерно плещут,и с жёлоба язык струи, свисая, блещетот солнц и лун, сменяющих друг друга,и мудрая вода бормочет без досуга:– Замрёшь на миг, вовек не отомрёшь –беги, пока бежишь, хотя б и невтерпёж!.. Мне слышен этот голос поневоле,тварь божия – бодлив я, да комоли невелик, а все же мукомолдоставшейся мне доли.1964

«Весенние кроны…»

В. Свиньину

Весенние кроныещё лишь на дняхвисели зелёнымдождём на ветвях. Я знаю два самыхчарующих дома:там сумерек запах,здесь воздух черёмух,там зритель я завтра,здесь нынче актёр, –кулисы театраи леса шатёр! В излюбленном блещетвода эпизоде,листва рукоплещетпрекрасной погоде,и я с той галёркойсогласно томимнегромкою ролькой –собою самим.1964

«Я брал её за тонкие запястья…»

Я брал её за тонкие запястья,их совершенно просто целовал. Я этого никак не называл,а в книгах – почитается за счастье,и там еще об этом говорится:все в первый раз – потом не повторится! И на заре меня попутал бес. В неповторимость счастья не поверив,захлопнув книгу, распахнул я двери –ну, что ж, проверим правоту небес:все в первый раз – потом не повторится! Не довелось мне к ней же воротиться,дверей знакомых вновь не открывал. Я осознал, что повторимость – счастье,когда её за тонкие запястья,случалось, брал и просто целовал…1964

«Ликует птаха и полощет в горле…»

Ликует птаха и полощет в горлеотраду лета – где-то здесь, в кустах. Сбегаешь ты на берег с крутогорья,и осыпается песок в следах. Вот всё примрет – едва лишь платья складкамупасть у ног, лишь тронуть ветвь руке – над долгим «и» испуг вспорхнёт «и» кратким!А я божок приречный в лозняке.1965

У костра

Избылось пламя – только в сучьяхшныряет мышь огней ползучих. Мы с непонятной смотрим больюна негодящие уголья,и наши мысли не о ближних,но близкое в них есть одно,что каждый в сущности окнона грани жизни и нежизни. Задумываюсь, озарёнтакой же мыслью: с двух сторонглядят в огонь и из огнякакие силы сквозь меня?..1965

Точность

Я в средоточье медленных событий,где распускание бутонов нарочитей,чем время зримое в тех пузырьках с песком, –по мигу лепесток за лепесткоми за цветком цветок, другой и третий, –томительно рождение соцветий. Что деется с той женщиной цветущей:едва забылась над водой текущей,лицом и грудью к ней устремлена,как струями витая быстринаостановилась, – тут же ненарокомта женщина летит к её истокам. Не для моих и жадности, и ленитакие тонкости в несчётности явлений,вниманию доступных в каждый миг,поэтому вперёд и напрямикя корочу подробностей цепочкии говорю:– Весна. Взорвались почки.1965

Пришествие

И снова возвращается гулёна,когда краснеют ветви оголённов берёзовом лесу и ветер влажныйгоняет по асфальту клок бумажный. Во всякий час – едва за город выйдешь –одну ее хлопочущую видишь,когда в руках, подобных смуглым соснам,бельё снегов полощется под солнцем,чтоб на ветру повиснуть для просушки, –и облачные пухлые подушкина синие ложатся покрывала. Как будто слишком долго изнывалапо мужней ласке, по судьбе домашней,по выстланной половиками пашне –и вот вернулась к хлопотам гулёна! И думаешь о том ошеломлённо:она – пора души или погода?! И не заметишь вновь её ухода…1965