— Ванюша, — позвала она, — нам пора в поместье, а то Пантелей Аристархович нас заругает.

— Сестрица, как же ты красиво поёшь! — воскликнул брат, — даже лучше барышни Натали.

— Ну что-ты, Ванюша, — она ласково потрепала его за волосы, стараясь не смотреть на заросли боярышника, растущие возле озера, где виднелся силуэт Арно, — идём быстрее домой.

Охотники вернулись под вечер, усталые и весёлые, обвешанные зайцами и лисами. Собравшись в большом зале они обсуждали удачную охоту.

Девушки разносили угощения, прислуживая им.

— Я смотрю, Арно, тебе приглянулась Синеока, — смеясь, проговорил хозяин, — видно было утром, можешь свататься, правда она крепостная, а ты у нас вольная птица из Франции, но можно, что-нибудь придумать.

Арно, повернул голову к помещику, что-то говоря, но Яромира не услышала, она, развернувшись, в слезах покидала зал.

Забившись в дальний угол сада, она долго плакала, потом, успокоившись, направилась в девичью комнату. Все спали после трудного дня.

Встав рано утром, она пошла искать управляющего.

— Пантелей Аристархович, — потупив глаза, обратилась она к управляющему, — можно мне отлучиться, я вчера где-то потеряла нательный крестик, подарок барышни Натали, можно мне поискать его.

— Беги, беги, красавица, только управься к завтраку господ.

Яромира вернулась в девичью, все ещё спали.

— Синеока, пойдём поможешь мне, я отпросилась у Пантелея Аристарховича.

— Что случилось?

— Одевайся, расскажу, как будем идти, — прошептала Яромира, стараясь никого не разбудить.

Девушки быстро шли по дороге.

— Вчера у реки, где-то на берегу, потеряла крестик, подарок барышни Натали, я так расстроилась, поможешь мне его найти, — печально промолвила Яромира.

— Конечно. Ты место помнишь?

— Я была напротив островка и на отмели, где рыбачат наши парни.

— Пошли, Яромира, поищем.

Вскоре они пришли к реке. Далеко вглубь шла отмель.

— Ты, Синеока смотри здесь, а я пройду чуть дальше.

Девушки медленно шли по берегу, вороша палками песок.

— Ничего! — с досадой воскликнула Синеока.

— Пошли к излучине, напротив островка, там ещё поищем. Но сначала поедим пирожков и запьём квасом, я на кухне взяла, — весело проговорила Яромира.

— Вот хорошо, а то я уже проголодалась. С чем пирожки? — спросила Синеока.

— С грибами, — ответила Яромира.

— О, мои, любимые, — обрадовалась Синеока.

Яромира достала пирожки.

— Кушай, дорогая.

Синеока набросилась на пирожки, съев все четыре.

— Давай искупнёмся, — предложила Яромира.

— С радостью, — ответила Синеока.

Девушки разделись и стали плавать в речке.

— Поплывём на остров, подруга? — спросила Яромира.

Они, весело барахтаясь, направились к островку.

— Что-то у меня голова кружится, — жалобно сказала Синеока.

— Давай нырнём, здесь недалеко от берега бьёт холодный ключ, тебе станет легче.

Яромира взяла Синеоку за руку, обе нырнули. Отпустив руку, Яромира чуть отплыла, и потом сжала сзади обеими руками голову Синеоки, не давая ей вынырнуть. Когда тело девушки обмякло, Яромира поволокла его в сторону омута, не доплыв к нему, бросила.

Выбравшись на берег, она какое-то время сидела на песке, потом поплыла обратно, оделась и пошла вдоль берега, опустив голову. Муки совести начали одолевать её, боль была до того невыносима, что Яромира повернула обратно, намереваясь поплыть на остров, ужаснувшись совершённому поступку. Подняв голову, она оцепенела: от омута полз клочьями, как живой, ядовито-тёмно-серый туман, направляясь к ней. В испуге она остановилась. Миг и рвано-тёмные клочья тумана поглотили её.

Марк открыл глаза. Впереди него стоял огромный серо-чёрный пёс.

— Вот напасть, — со страхом подумал он, закрыв глаза и вновь моментально открывая их. Фигура пса растворялась в тумане, который, казалось, злорадно улыбаясь, наблюдал за ним, как будто говоря: «ты попался!»

Он огляделся. Вокруг стояли огромные дубы, по стволам которых вверх полз плющ.

— Где это я?

Ему хотелось закричать: «мама». Марк тряхнул головой, полагая, что уйдёт наваждение.