Повинуясь повелительному жесту хозяйки, одна из девок принесла серебряную чашу, куда господин инквизитор неохотно сплюнул, под нашим строгим надзором. Госпожа Розмари, вытянув длинную шею, с замиранием ждала реакции на серебре, а я старалась сдержать неуместный смешок, представляя, как переворачиваются в гробу те самые ученые мужи, посвятившие изучению звездной сыпи десятки томов.

— Сколько нужно подождать? — неуверенно спросила хозяйка, разглядывая содержимое чаши.

— О, минуты две-три достаточно, — я небрежно махнула рукой и взяла под локоть Кысея. Бесшумной тенью из ниоткуда возникла экономка, приняла у меня золото и вежливо попросила следовать за ней. На втором этаже комнаты перемежались с закрытыми ложами, что выходили балкончиками на пространство зала с фонтаном. Сейчас они были плотно закрытыми, но определенно использовались, очевидно, когда заведение временно превращалось в театр человеческих пороков. Коридор освещался газовыми лампами, я, признаться, не ожидала такой прогрессивности от провинциального борделя.

Экономка остановилась перед комнатой с изысканной табличкой "Прекрасная Лорелей" и слегка замешкалась, потом распахнула перед нами дверь.

В комнате стоял одуряющий запах лимона, что очевидно использовался для удаления пятен крови, плохо замытые разводы которой сразу бросались в глаза: они были на полу, неровной лужицей у окна, щедрым взмахом на стене и совсем немного на спинке кресле. Зеркальное трюмо перед креслом было завешено черной тканью, окна тщательно закрыты, громадная кровать под шелковым балдахином была удручающе пустой, а засохшие розы в вазе еще больше добавляли гнетущей атмосфере увядания в этой роскошной золотой клетке. Я вздохнула и отпустила экономку, заверив, что нас все устраивает. Едва за ней закрылась дверь, как Кысей тут же сорвал с себя парик и швырнул на пол.

— Что вы задумали дальше? До какой степени гнусности намерены дойти?

— Да успокойтесь уже, — я двинулась было к окну, чтобы распахнуть его и дать выветриться спертому воздуху комнаты, но запнулась. В кресле была она. Это могла быть только она. Я думала, что готова, но сейчас, заставить себя пройти мимо сидящей ко мне спиной мары, было выше моих сил.

— Откройте окно, пожалуйста, — сказала я инквизитору. — Здесь надо проветрить.

— Зачем же? — зло сказал красавчик, но послушно отворил окно. — Я думал, вам нравится, как же вы сказали?… ах да, мрачное очарование с привкусом смерти, так кажется?

Он двинулся к зеркалу с намерением сорвать с него ткань, но я представила в нем отражение мары и успела его остановить, крикнув:

— Не надо! — красавчик недоуменно оглянулся на меня. — Дурная примета же!

Он подошел ближе, всматриваясь в меня ровно в диковинку на ярмарке.

— Да что же вы за человек? Зачем все это кривлянье перед хозяйкой, эти мерзости, что вы навыдумывали про меня, про себя? — и опять чихнул.

— Будьте здоровы. Потому что благодаря этому спектаклю я выяснила то, чего вы бы не добились и за неделю допросов. — Я старалась не смотреть в сторону кресла, поэтому отвернулась и стала обрывать засохшие скелетики роз на прикроватном столике. — Во-первых, госпожа Розмари довольно мягкосердечна, тому свидетельствует ее отказ торговать детьми и нежелание дать волю зарвавшемуся клиенту задушить одну из своих девок. Заметьте, я посулила более чем хорошее вознаграждение!

— Вы так говорите, будто могло быть иначе!

— О, уверяю вас, в столичном дорогом борделе типа «Храма наслаждений» возможно все, за что клиент готов платить. Как только за вами закрываются двери такого заведения, вы попадаете в совершенно иной мир, где не существует норм морали, совести или страха божьего. Хотите юную девочку семи лет — пустяки, желаете мальчика — милости просим, хотите на пару с приятелем отыметь одну шлюху — да бога ради, мечтаете придушить девку во время соития — пожалуйста, и приходите еще, милостивый господин!..

Инквизитор возмущенно прервал меня:

— Довольно, это невозможно! Как вы можете утверждать подобное? Можно подумать, вы там были лично и видели все своими глазами!

— Где я только не была, господин инквизитор, что я только не видела, — мрачно протянула я, словно заново ныряя в странно-порочную и притягательную клоаку столичного дома, куда меня отправил атаман.

Как же я тогда его ненавидела, дело было гнуснейшим, даже по моим меркам. К Безумным бардам обратился убитый горем отец, чьего единственного сыночка, надежду всего благородного рода, заразила звездной сыпью шлюха из такого заведения. Это он так думал и поручил нам найти стерву и расправиться с ней. И атаман не придумал ничего лучше, чем отправить туда меня. Хотя он и не знал всего, но… Очень сложно сохранить человеческий облик в подобном аду, поэтому я искренне радовалась, что здесь все не так пакостно. Но пожалуй, не стоит обременять господина инквизитора такими подробностями.

— Я к тому веду, господин Тиффано, что убийства шлюх были без ведома хозяйки. Она определенно расстроена и опасается того, как это отразится на репутации ее заведения. И если ее припугнуть как следует, вполне пойдет на сотрудничество.

— Именно это я и предлагал с самого начала, а не устраивать шпионские игры с дурацким переодеванием.

В дверь постучали.

— Минуточку! — крикнула я и сказала Кысею. — Прошу вас, наденьте парик обратно и не снимайте пока. Еще не время.

Привратник принес саквояж из экипажа, я поблагодарила его и дала золотой. Мара в кресле слегка повернула голову, и тихая, на грани слышимости мелодия стала медленно разъедать мой разум. Пожалуй, нет смысла далее тянуть. Я глубоко вздохнула и попросила:

— Разложите, пожалуйста, содержимое. И можете поделиться тем, что вам удалось раскопать в архивах, — и решительно сделала шаг к маре.

— Надо же, а я уж думал, что вам это неинтересно. Так… Первая девушка, Лиана, погибла в мае месяце, в архиве лишь скупой отчет по ее гибели с указанием причины смерти как несчастного случая. — Инквизитор читал из своих записей. — Никаких существенных подробностей…

Я подошла к маре и прошептала:

— Ивонна, поговори со мной, прошу тебя.

Вместо ответа мара опять запела. Это была все та же тягучая мелодия колыбельной, от которой сжималось сердце. Я стала ей тихонько подпевать.