Сергею тоже не нравился молодой выдвиженец НКИД. Не нравился своей постоянной холодной мрачностью, нетерпимой категоричностью, стремлением навязать свою — неизменно единственно верную! — точку зрения. На фоне Громыко Уманский вспоминался в сиянии золотисто-радужного нимба…

Из Сиэтла до Анкориджа Сергей и Элис летели на личном самолете Нокса.

— Миновали канадский Доусон, летим над нашей Аляской, — объявил второй пилот.

— У вас дома не жалеют, что ее продали? — лукаво улыбаясь, спросила Элис.

— Ты хочешь сказать — передали в аренду? — невозмутимо, вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Как это — в аренду? Какую еще аренду?

— На девяносто девять лет. В восемьсот шестьдесят седьмом году. Императором Александром Вторым, старшим сыном Николая Первого.

— Зачем мне засорять память всеми этими деталями? — сердито бросила Элис.

— А вот зачем, — назидательно заметил он. — Отними от девяноста девяти шестьдесят семь.

— Ну и что?

— А то, что вам осталось тридцать два года быть хозяевами на этой земле.

— А потом?

— Потом придется вернуть ее законному владельцу — первооткрывателю.

— Я бы тебе поверила, если бы не держала вот этими руками оригиналы купчей со всеми подписями, печатями и прочими атрибутами международного соглашения! — Торжествующая Элис, показав язык, легонько надавила большим пальцем на его нос.

— Не нахожу хоть мало-мальски приемлемое объяснение этой бездарной сделки, — прекратив розыгрыш, Сергей вздохнул и задумался. Однако вскоре продолжил: — Обидно, ведь Александр Второй был далеко не худшим нашим императором. Отмену крепостного права история ему в плюс поставила. И реформ много толковых провел — военную, судебную, земскую. А вот Аляску…

— Его, кажется, убили террористы?

— Да. Но не за Аляску. Хотя ушла она за сущую безделицу — семь миллионов долларов. В те времена бывало — на бал в императорском дворце тратилось больше.

— Уточняю, — Элис подняла вверх пальчик, — не семь миллионов, а семь миллионов двести тысяч — по пять центов за гектар. Но тогдашнему госсекретарю Уильяму Сюарду, тем не менее, пришлось вести нешуточную борьбу, чтобы эта сумма была выделена.

— Знаю. Недруги даже окрестили Аляску «Рефрижератор Сюарда». А ведь этот рефрижератор уже сотни раз окупил себя и еще тысячи раз окупит.

— Что с воза упало, то пропало. А ты не горюй, — Элис нежно, по-хозяйски поправила прядь волос Сергея, упавшую ему на лоб, — по территории Россия все равно самая большая страна на планете. Дай Бог всю эту землю обработать и содержать в порядке.

«Дай Бог!» — мысленно согласился он с ней.

В Анкоридже у приставного трапа их встретил полковник ВВС. Дул сильный ветер, и полковник одной рукой придерживал фуражку, а другой защищал лицо от жалящего снега.

— Ваш В-25 рядом, — он махнул рукой куда-то в темень. — Греет моторы. Нет времени вам даже передохнуть и перекусить. Но вас покормят ребята в полете или в Анадыре, тут лететь всего ничего. Жаль, что следующая партия полетит лишь через три дня. Впрочем, — полковник посмотрел на Элис приглашающе, — мы будем рады оказать вам гостеприимство «Последнего Франтира» и…

— Спасибо, мы прлетим сейчас, — поспешно заметил Сергей, обменявшись взглядом с Элис.

— Тогда прошу в мой «виллис». — Полковник подал руку Элис.

И через несколько минут «советско-американская делегация прессы» (так Сергей и Элис значились во всех документах по маршруту Вашингтон — Москва) уже расположилась в чреве бомбардировщика. Командир корабля, смуглый широкоплечий майор, присоединился к ним за кофе.

— «Арсенал демократии». — Элис одобрительно похлопала по подлокотнику, повторяя слова Рузвельта о программе ленд-лиза. Эта краткая характеристика была на слуху, все согласно закивали. Сергей вспомнил и другое популярное объяснение необходимости ленд-лиза, данное президентом: «Мы помогаем соседу погасить пожар в его доме, пока он не перекинулся на наш дом».

— Экипаж в Анадыре сменят русские? — спросила Элис.

— Меняются экипажи истребителей и прочих легких машин. Мы летим до самого аэродрома назначения — Куйбышев, Саратов, Полтава, Киев, Москва.

— В Анадыре ночуем? — В голосе Элис слышались усталость и надежда на передышку. Майор этого не уловил.

— Синоптики дают «добро», так что остановка в Анадыре на полчаса — и дуем дальше, на Владивосток, — бодро сообщил он. — А там, в Озерах, можно будет и передохнуть.

Передохнуть в Озерах не удалось. Как и в Анкоридже, у трапа их встречал полковник. Разумеется, в советской военной форме, только окантовка погон, полосы на брюках и околыш на фуражке были темно-голубыми.

— Милости прошу к нашему шалашу! — улыбаясь одними глазами, маленькими, зоркими, льдисто-зелеными, он кивнул в сторону деревянного строения, едва угадывавшегося в снежной круговерти. — Ленд-лиз в действии. — Он легонько постучал по ветровому стеклу новенького американского автобуса, пропустил гостей в салон, сам устроился на сиденье рядом с шофером. Скомандовал коротко: «Жми!»