— И что же такого страшного произойдет, если мы придем на праздник в одинаковых цветах и проведем его вместе? — Внимательно сверля взглядом Артура, произнесла я.

— Белтейн он же Вальпургиева ночь имеет свои традиции. Это день костров, великий праздник плодородия, день когда выбирается Майская королева и Король. Гавейн, как сюзерен этих мест скорее всего будет выбран Королем, а Вы, как его спутница, королевой, — Как страшную тайну поведал мужчина мне.

— И это плохо, поточу что? — Подтолкнула его я.

— Вы ведь понимаете, что плодородие нужно вымолить у богов? А чем вымаливают плодородие, леди Ангелина? — Я подала плечами, откуда мне знать. — Подношениями, дарами и ночью любви между Королем и Майской Королевой. И я спрашиваю Вас, Вы к этому готовы? — Он самодовольно скрестил руки на груди. Хорош, не спорю, но его самодовольство бесило. Гавейн недовольно смотрел на своего друга.

— Не все так страшно и однозначно… — Начал Гавейн.

— А знаете, ваше величество, — Перебила я Гавейна, с улыбкой. — Зависть еще никого не красила. И отвечая на Ваш вопрос, ночь с Гавейном не кажется мне чем-то страшным, но я благодарна Вам за заботу о моем благополучии, хотя считаю ее чуточку лицемерной. Мой совет, просто отпустите ситуацию и получайте удовольствие от праздника. — Я направилась к подоконнику, посмотрела вдаль, где уже горели костры, что-то весело напевали и кричали люди. Многие рыцари уже направились на праздник.

— Я пытался предупредить, не более.

— Артур, ты выполнил свой долг, теперь можешь идти на праздник. — Хмуро произнес Гавейн. — Мы спустимся через минуту и присоединимся ко всем, может быть. — Добавил тихо мужчина. Артур ушел стремительно и практически неслышно. — Если хочешь, можешь остаться в замке.

— Вот уж точно нет, если ты подумал, что Артур напугал меня или заставил передумать, то заблуждаешься. Думаю… — Я обернулась, мужчина подошел неслышно и я просто уперлась носом в его грудь.

— О чем? — Спросил он напряженно.

— Думаю нудно одеть плащ, там наверняка будет прохладно, — Я подняла голову, ожидая поцелуя. Но его не последовало. На меня просто напряженно смотрели, словно не веря в мои слова. — Гавейн, я правда так думаю. Все что я сказала. Уж чего, а ночи с тобой я точно не боюсь. — Я немного нервничала, признаваясь в этом. Пусть я не была девственницей, но слишком волновалась, чтобы казаться равнодушной. Он погладил меня по щеке.

— Ты права, нужно идти и веселиться. — Задумчиво произнес он. — А плащ непременно нужен.

Ночной воздух был, как парное молоко, он гладил легким теплым ветерком по лицу, когда мы, держась за руки, покинули замковые ворота и направились к пылающим кострам. Я на миг посмотрела на небо, закинув голову, такого количества звезд я нигде не видела. Небо было бархатным, цвета индиго. Оно не было черным. Звезды словно подмигивали с высоты, создавая игривый и романтичный настрой. Было разведено множество костров и костерков. Где-то что-то готовилось, стоял просто божественный запах. Несколько деревьев на заднем фоне были наряжены на подобии наших новогодних елей. Еще днем крестьяне установили несколько майских шестов, украшенных длинными развивающимися лентами, вокруг которых сейчас водили веселые хороводы. Как рассказывал мне Гавейн, пока мы шли к веселящимся людям, этому празднику придавалось особое религиозное значение. Он был посвящён богу солнца и плодородия Беленусу, которому приносили символические жертвы друиды, кельтские жрецы. Существовало поверье, что в дни праздника его можно увидеть спустившимся на землю. Участники праздника проходили между кострами или прыгали через них для ритуального очищения. Также между костров проводили скот для его очищения от зимних хворей и защиты в новом сезоне. С праздником Белтейн, также связана традиция Майского Шеста, вокруг которого водят хороводы.

Сельские жители умели веселиться, они играли на разных инструментах пели песни и танцевали. Не успели мы подойти к одному из костров, как моего спутника схватила за руку какая-то селянка и повлекла к хороводу танцующих, он не отпускал моей руки, поэтому меня вместе с ним закружило в хороводе смеющихся людей, через несколько минут мне стало очень жарко, я скинула плащ и пристроила его на одном из бревен у ближайшего костра, когда опять была перехвачена каким-то незнакомым юношей, который закружил меня в очередном танце. Я улыбалась и смеялась над их шуточными песенками очень похожими на наши частушки или куплеты, ритм был незамысловатый, как и сами танцы. В их основе лежало хождение в хороводе по типу «ручеек», парные прыжки и кружения. Я уже не запоминала лица партнеров по танцу, пока из вихря кружения меня снова не выхватил Гавейн. Я прижала разгоряченный лоб к груди мужчины, пытаясь отдышаться. Он просто позволял мне передохнуть, когда кто-то попытался снова затянуть нас в фейерверк хаотичного движения тел, он мягко, но настойчиво увлек меня в тень.

— Запыхалась? — Улыбнулся рыцарь.

— Еще бы, такого взрыва веселья я просто не ожидала, — Я с удовольствием повернулась в его объятиях, прижалась спиной и продолжала наблюдать за веселящимися людьми, рыцари не отставали от обычных селян и так же с удовольствием кружились в танцах, сидели у костра, кушали руками мясо, в общем мало чем отличались от остальных, без кольчуг и доспехов в них не сразу можно было угадать благородных людей. Несколько раз я танцевала то с тем, то с другим из них, но никто даже не пытался заговорить со мной, что радовало.

— Тебе здесь нравится? — Спросил меня спутник.

— Очень, — Радостно улыбнулась я, повернув лицо к рыцарю. Он легка приподнял мой подбородок и поцеловал уголок моих губ. Я потерлась щекой о его плечо. — Рада, что мы все же пошли вместе.

— Я тоже рад, что ты здесь сегодня со мной, — Улыбнулся он.

— Леди, позволите? — Перебили наш разговор. Я удивленно обернулась. Румяная девушка, которая недавно приносила мне платье, протянула свою ладонь. Я приняла руку, Гавейн неохотно разжимал свои объятия, но девушка со смешком тянула меня на себя. — Ну же, милорд, скоро мы вернем Вам леди. — И Гавейн со вздохом прекратил шуточное сопротивление. Я оказалась в чисто женском хороводе, который опять затянул меня в самую гущу событий, мы кружились между майскими шестами, когда одна из женщин затянула что-то очень похожее на молитву или призыв к богам: