Рассматривает с любопытством, выглядит испуганной, но, тем не менее, отвечает довольно дерзко, и я мысленно аплодирую ее крутому нраву. Если бы на моем месте сидел кто-то другой, она тут же лишилась бы работы. Но я ее первый клиент и можно сказать, что ей крупно повезло.

Когда я подтверждаю, что хочу видеть на мероприятии с собой только Лизу, она выходит из кабинета и оставляет нас с Али наедине. Я плачу ему аванс и подписав договор, выхожу на улицу. Сажусь на заднее сиденье автомобиля и диктую водителю адрес родительского дома на Рублевском шоссе. Остановившись на светофоре замечаю Белоснежку в компании одной из блондинок с которой я сегодня общался. Они оживленно ведут диалоги, затем начинают бежать и хватать друг друга за руки. Со стороны все выглядит забавно, и я непроизвольно улыбаюсь. А затем загорается зеленый, и мы трогаем дальше.

Родительский дом пугает меня своими размерами. И я искреннее недоумеваю, зачем такой огромный трехэтажный особняк моим родителям, если в половине комнат они даже не бывают. Иногда мне кажется, что он построен только для того, чтобы удивлять гостей и впечатлять деловых партнеров. В конце концов, я не живу здесь достаточно долгое время, и мне по большому счету должно быть абсолютно все равно.

Мама встречает меня на пороге и тут же обвивает мою шею. Целует в обе щеки по три раза. Хрен знает зачем, но меня это напрягает, потому что ее ядовитая помада остается на моей одежде. Мама выглядит как всегда прекрасно — следствие удачных пластических операций, которые дали возможность в ее шестьдесят пять выглядеть максимум на сорок.

— Маркуша приехал!

Меня трясет, когда мама называет меня Маркушей, поэтому убираю ее руки со своей шеи и сквозь зубы цежу:

— Мам, не называй меня так при своих подружках, ладно? Я — Марк. Никаких Маркуш и прочих нежностей.

Она понятливо кивает и выглядывает из-за плеча, словно готовилась увидеть кого-то еще кроме меня.

— Ты без пары? Я хочу познакомить тебя кое с кем.

— А это уже лишнее! — протестую я.

Захожу в переполненный дом, снимаю верхнюю одежду и от скуки разглядываю гостей. Мама бежит следом, цокая каблуками на весь дом. Притормаживаю у барной стойки, беру виски со льдом и выпиваю первую порцию залпом. Кажется, мне нужно немного заправиться алкоголем, прежде чем знакомится с очередной девушкой, которая приглянулась маме.

Ее сватовство меня уже просто смешит. Каждый раз когда я приезжаю в гости мне навязывают симпатичную миловидную куклу из приличной семьи. Мама страстно мечтает, что однажды одну из них я возьму себе в жены и обязательно заделаю ей ребенка, а лучше парочку.

— Мам, неужели нельзя пригласить меня в гости просто так? — спрашиваю я, попутно здороваясь с присутствующими людьми.

— Марик, — произносит она ласково, а меня опять корежит от видоизменений моего имени. — Тебе тридцать лет…

— Послушай, я могу иметь любую девушку, какую только захочу. А ты сейчас предлагаешь мне надеть перстень на безымянный палец и стать моногамным семьянином?

Она укоризненно качает головой и открывает рот, чтобы посторожить, но вовремя умолкает, потому что перед нами останавливаются две дамочки — мама и дочка. Кажется, я где-то встречал их раньше, но даже не пытаюсь напрячь память, чтобы вспомнить.

— Нинель, — протягивает руку женщина постарше с высокой прической и очками в черной оправе.

Значит, мама ее уже проинформировала насчет меня. Приходится коснуться губами тыльной стороны ладони в знак вежливости и сделать вид, что рад знакомству.

— Какой он милый у тебя, Виолетта! — произносит Нинель, обращаясь к маме.

— Да, Маркуша у нас просто душка, но иногда такой колючий… Марк, познакомься с дочерью Нинель — Олли.

Олли. Что блядь за имя такое? Нельзя по-человечески общаться? Оля симпатичная — кукольной внешности, с пухлыми губками и большими голубыми глазками. У нее красивые пышные сиськи четвертого размера и сквозь тонкую материю платья видно твердые соски. Ротик приоткрывается и Оля что-то говорит мне, но я слушаю ее вполуха. Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.

Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.

— Марк у нас самостоятельный парень. В свои двадцать пустился в свободное плавание, сколотил собственную звукозаписывающую компанию и отказался от родительского наследства. В тот момент мы были в шоке с отцом, но вовремя поняли, что наш мальчик вырос, и надо бы перестать так сильно опекать его…

Я хмыкаю, вспоминая как все было на самом деле. Хочется сказать матери, что она окончательно завралась. Забыла, что здесь присутствую я — очевидец того как все было на самом деле, но решаю промолчать. Затевать скандалы с той, которая всегда считала тебя исчадьем ада себе дороже.

— Марик у нас занимается благотворительностью! — вещает дальше мама. — Помогает детским домам на добровольных началах и старается не афишировать это, но я не могу молчать…

Она притворно смеется, и я вижу, как восхищенно блестят ее глаза. Но не потому, что она гордится мной, а потому, что ей удалось произвести впечатление на собеседниц. Нинель внимательно слушает матушку и кивает в такт ее словам. Пока мамы не видят, Олли томно облизывает губки и незаметно для всех толкает языком в щеку.