Назначен был день суда над христианами, и царский сановник Перенний воссел среди площади и повелел собранным пред ним христианам каждому назвать свое имя. И при этом повелении невольный страх охватил некоторых верующих и сказался во внезапной бледности лиц.

Кодрат стоял на площади как зритель и видел смущение, произведенное голосом игемона.

Боясь за своих единоверцев, чтоб страх мук не привел их к измене, распаляемый ревностью о Боге, он громко воскликнул: «Называемся мы христианами; саном – рабы Господа Иисуса Христа, невидимого Бога; а град и отечество наше – небо, куда вселяет Бог уповающих на Него. Вот тебе ответ!»

С удивлением внимал Перенний бесстрашным словам Кодрата, и когда тот умолк, приказал схватить его и поставить перед собой. Но Кодрат сам, расталкивая толпу, спешно приблизился к гонителю и стал перед ним. Весь народ не отрывал глаз от мужественного исповедника, а он осенил себя крестным знамением и вещал: «Вот, не насилием, а сам, по своей воле, пришел я к тебе сказать слово о моей братии и вооружиться против диавола. Твори скорей, что замыслил, и узнай, что мы – непобедимые воины Христовы».

Перенний вопросил Кодрата об имени его, но, умалчивая пред игемоном о знатности своей, исповедник назвал себя снова «христианином».

Пораженный благородным видом Кодрата, игумен стал прельщать его земными благами, чтобы он поклонился богам, но исповедник с великой силой отверг это предложение и произнес хулы на богов. Тогда мучитель велел бить его воловьими жилами и требовал, чтобы он назвал себя. Молча стоял под ударами Кодрат, и только через других мог, наконец, игемон узнать его имя. Он немедленно прекратил испытание и укорял мученика за то, что скрыл свое знатное имя и обесчестил это имя тем, что он христианин. На новые увещевания игемона так же бесстрашно отвечал Кодрат, и тогда опять начались мучения. Палачи сменяли один другого, устав наносить удары, кровь текла потоком, и мясо падало кусками на землю. А мученик громко молился: «Слава Тебе, Господи Иисусе Христе, давшему мне страдать за Тебя. Исполни меня Духа Святого Твоего и утверди меня сохранить мне веру мою непоколибимо. Будь помощником мне. Ныне время помощи Твоей, ныне час заступления Твоего. Прославь во мне имя Твое и приведи меня к Небесному Отцу Твоему!»

День склонился к вечеру, и Кодрата с прочими христианами ввергли в темницу, где он пробыл много дней.

Кучи гвоздей были рассыпаны вместо ложа, и тяжелый камень навален на грудь, и тяжелые железные полосы на руки и ноги. И с помощью благодати Божией мученик терпел эти страдания, которые казались выше сил человеческих.

Прошло много дней. Перенний, находившийся в Никее, велел прислать к себе никомидийских мучеников, чтобы принудить их к жертве. Храм был полон; игемон ждал, когда ввели христиан. Впереди шел чудесно исцеленный Христом Кодрат, сияя свежестью сил и радостным выражением лица.

С ужасом взирал игемон на проповедника; но, придя в себя, опять стал уговаривать его принести жертву богам.

«Смотри, – говорил игемон, указывая на некоторых слабодушных, изменивших от страха вере. – Смотри, сколько христиан принесли жертву. Что же, ты считаешь себя лучше их всех?»

«Да, – отвечал Кодрат. Я лучше всех, отступившихся от Господа и Создателя своего».

Вслед за тем мученик просил развязать его. Думая, что он наконец склонился к идолопоклонству, игемон разрешил, но мученик, оставшись свободным, устремился к идолам, свергнул их с пьедесталов и разбил.

Разгневанный игемон приказал повесить мученика среди храма и строгать острым железом.

В невыносимых угрызениях совести стояли отрекшиеся веры христиане, и среди мук Кодрат обличал их, грозил вечным осуждением и увещевал покаяться. Тогда от слов и от живого примера мученика решимость возродилась в них, и, пав перед ним на колени, они молили его научить их.

Великой радостью исполнился мученик, видя их слезы, и сказал им: «Дерзайте, братья! Милостив Христос Господь. Припадите к Нему, рыдая и каясь; станьте крепко во исповедании Христовом и кровью своей очистите грех свой!»

Все они поверглись тогда на землю, в великой тоске жгучего раскаяния и, посыпав пеплом голову, били себя в грудь каменьями. Так силен был плач их, что на него стеклась вся Никомидия – и вся удивлялась их новому мужеству.

Кодрата стали за то опалять горящими свечами по строганным ребрам, а он молился, да благоприятно примет Бог вновь обратившихся к Нему.

И в конце воскликнул он: «Возьми душу мою за их грехи, но помилуй их!»

И когда раздалась эта молитва любви, палачи пали на землю и светлое облако сошло на Кодрата и на христиан, за которых он молился. А повсюду вокруг на язычников спустилась тьма, и ужас объял их; казалось, что весь город вдруг рухнет. Все молчало пред этим таинством природы, и в этом молчании христианская дружина слышала лики ангелов, славивших Бога. И когда разошлась тьма, висевшая два часа, язычники стали видеть небесный свет.

Кодрат опять был заточен в темницу. Наутро игемон велел всех христиан развести по их городам и там предать сожжению, а Кодрата пока водить за собой.

Когда игемон дошел до Анамии, и Кодрат снова отказался принести жертву богам, игемон недоумевал, какое изобрести ему мучение, потому что тело страстотерпца было почти все сострогано, и оставались одни кости. Мученика бросили в глубокий ров, наполненный гадами, но он пребывал там без вреда. Тогда игемон взял его с собой дальше, в Кесарию. Снова он стал мучить его тут, и, пораженный силой его, воскликнул, что Кодрат обладает бесами.