– Считалась мифом. – В душе Лундес порадовалась, что выбрала именно изображение Бонниаты на картине: стройная, высокая, темноволосая, но мрачная особа, красное платье которой было ярким пятном на изображении. – Талантливый художник, – оценила Эверли. – Только вот лицо на картине слишком мрачное.

– Насколько мне известно, Бонниата и должна быть мрачная. – Советник пронзил эльфийку взглядом, отчего Лундес пробрало до костей. – Есть версия, – продолжил он, – что Бонниата – это смерть. Ну и что она забыла в моих покоях?

– Быть может, ваше время пришло? – подхватила Эверли. – Не думали об этом?

– Смерть? От чего же? – Трейвел даже рассмеялся, и, надо сказать, это был приятый и добрый смех. – От вина? – спросил он. – Так я его еще не пил, но вряд ли оно отравлено. От остановки сердца? Я не слабый, такие вещи не про меня. Или, может, лучше закрыть окно? Кстати, не через него ли вы пробрались сюда?

– Тут высоко, – напомнила Лундес, но играть роль ей становилось все сложнее.

Трейвел оказался совсем не таким, каким она его воображала. Он был очень харизматичен и переигрывал ее, когда говорил:

– Здесь только вы и я. А смерть, или, точнее, ангелы смерти, забирают уже умерших.

Лундес медленно опустила глаза и сказала:

– Знаете, враг может притаиться и убить вас, когда вы не будете этого ждать.

– У вас богатая фантазия?

– У меня богатый опыт, – серьезно поправила Лундес.

Советник смотрел на нее с искренним интересом, без доли страха. И в какой-то момент вынес вердикт:

– Вы не смерть.

– Почему вы так уверены?

– Я лично знаком с богом смерти. И знаете… – Трейвел заговорил тише, почти перешел на шепот: – Он сказал мне, что меня очень сложно убить.

– Так и сказал? – Лундес не смогла улыбнуться, ведь он был слишком серьезен.

– Так и сказал. И вы не богиня. И не Бонниата вовсе.

– Это тоже вам сказали боги?

А Трейвел просто взял и утвердительно кивнул. Напряжение Лундес росло, и в голове ее возникли пугающие ассоциации с именем советника. Теперь, когда шутки закончились, Лундес вдруг кое-что вспомнила:

– Трейвел?

– Советник Трейвел Конваэр, – поправил он.

– Да нет же, не в этом дело. Вы же… вы ангел-хранитель Фавластаса.

Впервые ей удалось взволновать его.

– Откуда вы это знаете? – спросил он.

– Я Бонниата, – вроде бы уверенно ответила Лундес, но в душе у нее все перевернулось. Теперь, когда она знала, кто перед ней стоял, ей хотелось провалиться сквозь землю. Не того она выбрала для своей лжи.

– Кажется, я начинаю верить, – признался Трейвел. – Только боги могли поведать вам правду. Кто это был? Ралус?

Лундес ощутила дрожь в теле, мечтая, чтобы разговор прекратился в ту же секунду. В такие игры она ввязываться не собиралась. Богам бы это не понравилось.

Но Трейвел настаивал:

– Ралус?

– Всем запрещено называть ваше имя, – вспомнила она рассказ души Фредрика.

Трейвел даже вздрогнул и напряженно повторил:

– Откуда вы это знаете?

– Они думают, что вы не пережили то, что случилось с Фавластасом. Не пережили то, во что превратился ваш подопечный по вашей вине. – Лундес не хотела его обвинять, но только так он перестал задавать вопрос, на который она не желала отвечать.

Тяжело было смотреть, как он растерялся. Стало видно, насколько важную для него тему затронула Лундес. Советник медленно выдохнул, посмотрел на нее усталым взглядом, без злобы, но и без сожаления, и, четко проговаривая каждое слово, уточнил:

– Во что Фавластас превратился по моей вине? – Трейвел сделал шаг по направлению к Лундес и объяснил ей: – По моей вине он существует, а они хотели, чтобы он не существовал. Но так ведь это мы все… вернее, нет, теперь никаких «мы». Я же смертный. Это они его проиграли. Я же всегда делал то, что считал правильным. Скажите, вы бы бросили светлую душу гибнуть в аданее? Бросили бы?

Лундес тут же отвела взгляд. Ее маска была почти разрушена, ведь теперь уже Трейвел задел больную для нее тему.

«Проклятье», – пронеслось у нее в голове. Она вспомнила Фредрика.

– Конечно нет! – поспешно ответила она таким тоном, будто он задал глупый вопрос.

– Нет, – повторил Трейвел и утвердительно кивнул. – Вот и я – нет. Вы что же, плачете? – удивился он.

Лундес мигом стерла набежавшие слезы и мысленно отругала себя.

– Будто вы были тогда со мной, когда я решал судьбу Фавластаса. За свой выбор я потерял крылья, а теперь, оказывается, я повинен в том, что они сотворили с ним.