Великое однообразие любви
вернуться

Драгомощенко Зинаида
Шрифт:

«Истлела сирень в этом году раньше обычного…»

Истлела сирень в этом годураньше обычного.Звезда витает над глиной,И, как сгусток огня в лиловом мареве гроз,несут тяжкое яблоко.Грудь надежно укрыта лохмотьями нищетыи веселья.Веет ветер, мечется лето, в волнах –намокший кораблик.Восходим на мост,Забиваем гвоздь в древесину.Расступается мудро она пред металлом,обнажая истоки непрерывного дыма.Вырастают дома, разрывая объятия дерна.Скованы проходные дворы в тропу сухого родства,по которой хороводом несетсяОдиночество каждой покинутой вещи.Это – неделимое яблоко радости и покоя паритв прохладной груди.Это – брат твой Июнь – запылал,И бьются кошачьи зрачки над котлом,где тускнеет полынь,И не гаснет спазм медных круговв мочках полоумной цыганки.Это – ночью ты ставишь на подоконник свечу иковш черной воды, чтобы бездомный твой братпрошел наконец свое поле,Чтобы кро вавое яблоко гордого горлавоспело сентябрь неземным славословьем.Перед тем как, взойдя на мост поднебесный,Опустишь его в стеклянное месиво,Огнем охваченный нищеты и веселья.

«я лежу рядом с ней…»

я лежу рядом с нейстручки гороха бледные от солнцаваляются по полув волосах еще течет июльская пыльповторяя движение солнцамы неподвижнызамер я без движеньяи она неподвижнабудто повторение покояв котором пребывают полуденные небесамы рассматриваем друг другамы любопытныона ожидает меняя ожидаю еемы очень медленно узнаем себялежа друг подле другав ворохе беломв спутанных стенахкогда бледные стручки горохасвернулись от знояа на подоконнике рассыпана охраи на улицах – ни души.

Прощание

Так в помыслах своих забыв сестру,И золотую голову во мшистых лапах мяты,Срываю яблоко я на лету –как будто яблоко известие от брата.В полуслучайном счастье пьяных дней,Когда нам ржавчина так сладко гложеткости,В рогоже вымысла лицо судьбы видней,В силках воды, троясь, трепещут тростиузлами сросшихся, давнишних флейт…(какой же флот диковинно разросся,минуя парусами нашу мель?)На потном кафеле следы тех чудных днейТуманным отпечатком замерзают –Чуть угасая – яблоком в сокуИ равновесьем братства.В вокзальном грохоте лазурных изразцовНам, видит Бог, является все чаще –Руками говорящий хор людей да в голубыхснегах горячие запястья.Но он поет руками, хор людей – поводыриодни и нет средь них слепого,Кто б горные пустоты мятежейВоспел опять косноязычным словом.В кристаллах патины нам видится яснейПерерожденье крепости в несвязный клекот,Окалины цветущий сквознячок на золотыхустах классических решеток.И яблоко срывая на лету – весть от давноуснувших братьев, –Я вижу чад надменных с решетом,С окаменевшим городом в сетчатке.

Из сборника «Веселье на крыше» (1974)

«Каждый день появляется солнце…»

Каждый день появляется солнце,роятся ливни,Ложится послушное пламя свечи,Принуждая нас думать о еще неузнанныхсвойствах луны.Каждый год прорастает зерно,а земля исполнена веры.Из года в год повторяется одно и то же –Отважней мы и упорней.Из месяца в месяц – душная гордостьи надменная стойкость.Но почему не отводишь ты глаз от того,что уходит?О, сокровенная тревога каждого дня!Каждый день солнце уходит,рвет Гелиос упряжь,Истлевает неудержимо пламя свечи,Обугливается зерно, солгавшее нам однажды.И остается лишь чистота, изогнутый снег,остается отсутствие звука.

«Как капля, падающая в ручей…»

Как капля, падающая в ручей,Или в пруд, или в озерос гремучих окончаний ветвей,Или с оттаявших крыш –Так и я.Знаю, что не будет меня.Знаю и жду, когда в пустоте,не ведавшей тени,Стану безбольнопризрачным облачком дыма.Есть ли о чем сожалеть?

«Апрель, я перегрызу горло тебе…»

Апрель, я перегрызу горло тебе.Не смотри, ничком упади в талый снег,Захлебнись, глаза выжги бредом вороньим,Или вернешься к одичавшим истокам,Где зрение томилось некогда узкими рыбами, –Бес ныне танцует в этом краю.О Луна, сучья забава, ты поднимаешься выше,И нет больше сил удержать тело свое.Низкий полет длится уже бесконечность,Нанизывая на свистящее лезвиетомительные приметы весны.

«И перед тем как завершиться ему…»

И перед тем как завершиться ему,Я скажу, что – был и там живы,легки на помине,Парили над пеплом молочным воды,испещренным жилами лилий:ЛунаСолнцеЛунаБледных сестерс пряжей играЛунаЛопухиБузинаНе воспоминание, а размыкаются руки,И только они разомкнутся,И сном выльется темное, мятежное тело –Крик услышишь высокий.Бес сегодня танцует в укропе.Ах, как темно в чьих-то очах!Не рас плести нити, свитые ветром,снегом последним мается взгляд.

«Солнечный свет играет…»

Солнечный свет играетв стволах кукурузы –Вином будто налили их,Узкий лист, по краям пожелтелый,сухо скользнет по руке,Солнечный свет заиграетв раскаленной капелькекрови…Стран но, будто ее не хватало,чтобы зелень запылала сильней.

«Странно, словно тебя не хватало…»

Странно, словно тебя не хватало,Чтобы научиться смотреть, запоминать,забывать и вновь возвращатьсяк воспоминаниям.Небожители (только неведомо кем)избавлены от подобныхстраданий –Стоило солнечному лучику лечьв излучину локтя,Как открываются двери, и вижу я:Продрогшие стены, сырости пятнаи пасьянса оцепеневший фейерверк,Отпечаток туманный, на котором к шеетвоей тянется клюв отточенноготюльпана.Но стоит лучу родиться в узком листеИ ожить в дымной капельке крови –Передо мной ты опять, облеченная именем,Или золотом старым тающих листьевв сумерках августа.Пятый час.Прядь волос у пространстваотсекла часть лица,Час, другой, и года –Время лета, огней глубоких и ясных.

Август

В камыше, тростнике, доходящем до плеч,В зыбком песке у белоснежного горла –Заблудиться, поникнуть и лечь.Близость сна – воистину блаженная участь,Удел – недоступный богам.Пребудет вовек лишь редчайший дар синевыв рощах влажных небес, да у глаз,Да в струящихся венах лилейных.И опять – шелест воздуха смять,В тростники погрузиться, в высохший лес,где, рукою нашарив непросохшую землю,Молвим: скоро лету конец.Провисли комариные стаи, лампа блещет в углу,Расположенье планет в грозном ободе тьмыптицам лжет, уходящим кругами.Где же мы будем, скажи, когда сожгуткрыло мотылькаи пыльцу по ветру пустят?Что споем, когда легкой стопойсладость почуем мертвого тела?Движенье планет исказилось,Из звездных колодцев отравленный ветерслепые пьет времена.В пересохший тростник, в опаленный камышпогрузиться нам суждено, созерцаябред тишайший стрекоз на слюде…Где будем мы, когда кончится лето?