Я хотела побежать к ним, но знала, что не могу сделать этого.

«Пожалуйста, кто-нибудь. Услышьте происходящее и позвоните 911. Пожалуйста, услышьте». Я молилась Богу, чтобы соседи услышали шум. Черт, они ведь позвонили 911, когда Грейси разбила окно. Может быть, позвонят и сейчас.

– Прикоснешься к этому телефону, и я убью твоих детей, – он махнул ружьем в нашу сторону. – А теперь... – Ридли захлопнул дверь обутой в грубые ботинки ногой и, оставляя мокрые следы на полу, прошел в комнату. – Либо я прямо сейчас получаю свои двадцать пять тысяч... либо возьму это на себя, – он взглянул в сторону Джорджии. – И этих детей в спальне.

Я не знаю, дано ли нам почувствовать, что мы вот-вот умрем. Но в тот момент я была уверена, что через мгновение умру.

Никогда не ожидала, что такой парень, как Ридли, будет обладать такой властью.

Но он обладал. В данный момент мы все были в его власти: я, моя мать, Лорен, мои дети, но больше всего, конечно, Джейс.

Теперь я точно знала, как быстро жизнь может измениться. Как быстро можно все потерять.

Глава 25

Оскорбительный выпад

Лестница 1 – команде. Мы у заднего выхода на четвертом этаже. Принесите лестницу.

Обри

– Я просто хочу поговорить.

– Да пошел ты, – я умудрилась выплюнуть, будучи привязанной к моему стулу в столовой, говоря себе, что он не причинит вреда моим детям. Никто не причинит вреда невинным детям, не так ли?

Руки Ридли лежали вдоль стены, а в глазах стояла дымка и одна большая ложь. Вот все, чем он когда-либо был для меня. Как ему только пришло в голову, что его план сработает.

– Я попросил у нее денег... у нее их нет, – я взглянула в сторону матери, которая, в отличие от меня и Лорен, осталась сидеть на диване совершенно свободно. От меня, Лорен и моих детей, запертых сейчас в комнате Грейси.

Она знала, как я ненавижу ее. Она должна была знать.

– Заткнись! – я ахнула, взбесилась, что она только посмела явиться сюда. – Поверить не могу, что ты всерьез думаешь, что здесь тебе отломится хоть что-то. Ты никогда не остановишься, ведь так? Ты просто продолжаешь приходить, думая, чем бы еще поживиться. Что еще можно взять из наших жизней! Хватит тебе!

Джорджия посмотрела на меня, ошеломленная, что я сказала вслух именно эти слова.

Я не могла видеть точно – то ли от гнева, то ли из-за слез, которые размыли их с Ридли четкие силуэты.

Парень наклонился к стене, наблюдая за камином, жесткое выражение лица, пистолет в руке вдоль бедра.

– Знаешь, Обри... – Его глаза встретились с моими. Я отказалась играть с ним в гляделки. Вместо этого наблюдала за ручкой в комнату Грейси, которая поворачивалась туда-сюда. – Ты лжешь себе, если думаешь, что отличаешься от своей матери.

– Я не такая, как она, – я почувствовала прилив дурноты, пока говорила, и еще увидела, как пальцы Грейси скользят под дверью, ее мольбы, чтобы я открыла дверь и лай Дымка, что становился все громче. Он-то знал, что у нас проблемы.

Мне срочно нужно придумать способ вытащить его отсюда. Как кость в горле – глубокая потребность защищать их, и я начала обдумывать способы, как добраться до них. Глядя на Лорен, я видела ее рыдания, черная тушь размазывалась по ее бледному лицу вместе с кровью изо рта.

– Чего ты хочешь от нас? – Лорен умоляла его ответить ей.

– Мне нужны мои деньги, – его лицо стало суровым, когда он взглянул сначала на меня, потом на Джорджию. – И твой парень разозлил меня. Он заплатит за это.

Как я уже говорила, я никогда не представляла себе, что у Ридли вдруг появится такая сила. Мальчик, который перекочевал из одной приемной семьи в другую приемную семью, был более спокойным, чем этот обвиняющий, оскорбляющий и мнящий себя могущественным. Его единственной защитой тогда были кулаки, теперь он выбрал оружие. Что-то изменилось в нем. Я не уверена, что именно, может быть, это присутствовало в нем всегда, просто я не замечала.

«Могла ли я уйти?»

Нет, не могла. Я должна была позаботиться о безопасности своей сестры и своих детей прямо сейчас.

Было ясно, что я не знала настоящего Ридли раньше.

Он подошел ко мне и улыбнулся, горько, но с забавным прищуром. Спиной повернувшись к Лорен, он прижался ко мне полностью, преклонив колени передо мной, так, что его лицо оказалось на одном уровне с моим, а его дыхание щекотало ухо. Он прижал ствол пистолета к моему горлу, когда заговорил: