— В это невозможно поверить, поступок никак не вяжется с образом женщины, с которой я сегодня познакомился.

— Ты удивишься, мой друг, но я тоже не узнаю свою жену. У женщины, с которой я расстался несколько месяцев назад и той, что я увидел сегодня общая только внешность, но в остальном — никаких совпадений.

— И как ты это можешь объяснить?

— Мортин говорил, что она сильно изменилась после неудавшегося побега, когда упала с лошади и потеряла память, — Ален нахмурился. — Я ей не верю, не знаю, какие цели она преследует, но если она надеется, что я прощу ее, то напрасно.

Торин помолчал, переваривая услышанное, потом спросил:

— А графиня Терваль — это орудие мести?

— Угадал.

Ирэйна

Еще вчера после ужина я сказала Мортину, чтобы следили, то есть, внимательно наблюдали за графиней Терваль и ее прислугой и докладывали мне, если заметят что-либо странное. Мортин отнесся к моему требованию с пониманием.

А сейчас я сидела на диванчике в детской и вязала носочки сыну. Ажан ползал в манеже среди разбросанных мягких игрушек. Манеж изготовили тоже по эскизам Вилсона, чем он очень гордился. Иногда дети заходили посмотреть, как Ажан осваивает новое приспособление и играет в новые игрушки. Мне нравились эти посиделки, дети рассаживались вокруг манежа и рассказывали о том, что узнали на занятиях, что им особенно интересно. Обычно мой малыш ползал от одного к другому, пытаясь в меру своих возможностей принять посильное участие в разговоре. Тетушка иногда присутствовала на наших посиделках, поначалу дети стеснялись ее, вели себя скованно, но она никогда не вмешивалась в наши беседы, а только слушала. Потом они привыкли к ее присутствию и стали вести себя свободнее. Я была уверена, что Глория получает не меньшее удовольствие, даже от такого своеобразного общения.

Но сейчас я ждала мужа, мне очень хотелось посмотреть на первую встречу отца и сына. Ален вошел в комнату и, увидев малыша, пытающегося оторвать хвост игрушечному зайчику, резко остановился. Затем, не отрывая глаз от ребенка, стал медленно подходить к нему, но Ажан, увлекшись игрушкой, не замечал его. Ален продолжал стоять, и на лице его появилась растерянность. Я с интересом наблюдала за ними, потом не выдержала, взяла сына на руки и подошла к мужу.

— Ажан, познакомься — это твой папа, — сказала я сыну, с улыбкой посмотрела на Алена. Тот застыл, глядя на ребенка, потом бросил взгляд на меня. Я протянула ему ребенка, он очень медленно и неуверенно взял его. Ажан, почувствовав незнакомые руки, завертелся и потянулся ко мне. Я ждала, и только, когда муж протянул мне ребенка, забрала Ажана.

— Откуда это? — спросил он, разглядывая манеж.

— Местный мастер сделал по моему заказу, — ответила я.

Ален с интересом рассматривал манеж и игрушки, изредка бросая на меня взгляды, в них было то ли удивление, то ли сомнение.

— Мы уже начали ползать, и у нас прорезались два зуба, — сообщила я с гордостью, — Ажан, покажи папе свои зубки, — и, раскрыв ротик ребенка, продемонстрировала десна с виднеющимися зубами.

Ален внимательно смотрел на нас, послушно заглянул в рот к сыну.

— Мы сейчас пойдем на улицу, хотите с нами? — спросила я его.

Он как будто очнулся: — Нет, я не могу, — и направился к двери.

— Ладно, в другой раз, — легко согласилась я и стала привычно собирать ребенка на прогулку. Когда передавала малыша служанке, то заметила, как муж, бросив на меня немного странный взгляд, поспешно вышел из комнаты. После завтрака я, как обычно, гуляла с сыном, катая его в коляске. Подойдя к площадке для занятий с мечами, увидела захватывающий поединок. Два воина в доспехах медленно двигались по кругу, со спокойствием профессионалов нанося поочередно удары мечами и отражая их. Резкость и красота движений пугала и завораживала одновременно. Взяв Ажана на руки, подошла поближе, но поединок уже закончился, сражавшимся соперникам помогли снять доспехи. Это были Ален и Торин, они покидали площадку, весело переговариваясь. Я откровенно любовалась упругой походкой мужа. Они подошли к бочке, и Ален неожиданно стянул рубашку и зачерпнул воды. Я замерла, сердце куда-то провалилось, когда завороженно смотрела на обнаженную блестящую от пота спину мужа, по которой от малейшего движения перекатывались мышцы. Словно в замедленной съемке видела, как муж резко обернулся и посмотрел в нашу сторону. Меня будто жаром опалило, я не могла отвести взгляд. Сознание фиксировало черную прядь волос, прилипшую к потному лбу, сверкающий взгляд потемневших глаз, широкие мускулистые плечи, загорелую грудь, покрытую вьющимися черными волосками, капельку воды, медленно стекающую по ней и задержавшуюся на темном соске, узкую талию.

Спас меня Ажан, он дернул за выбившуюся прядь моих волос. Я очнулась и, резко развернувшись, быстро пошла в замок, забыв про детскую коляску, чувствовала, что лицо горит то ли от взыгравшего либидо, то ли от стыда. Точнее от того и другого. Да, собственно, какая разница, сейчас главное — незаметно вернуться в детскую.

— Миледи, Вы без коляски? Ой, Вы не заболели? — спросила няня Ажана, встретившая меня на подходе к замку.

— Все в порядке, сходи за коляской, — ответила ей, не останавливаясь.

— Миледи, могу я Вам чем-то помочь? — спросил уже Мортин, открывая двери.

— С чего ты решил, что я нуждаюсь в помощи? — пробормотала я, пытаясь поскорее скрыться в детской.

— Ваше лицо. Возможно, Вы заболели? — он шел за мной.

— Все в порядке, — ответила ему, закрывая за собой дверь в детскую.

Я переодевала Ажана, когда в комнату заглянула взволнованная Агнесс:

— Миледи, Вам плохо? У Вас — жар!

— Все хорошо, пора кормить Ажана, позови кормилицу, — выпроводила я ее.

Мдааа, «незаметно» вернуться почти получилось. Я пыталась успокоиться: закрыв глаза, начала глубоко дышать. Вот зря это сделала, в смысле, глаза закрыла. Тотчас же возник образ полуобнаженного супруга, опять дыхание стало рваным. Я открыла глаза и попыталась «включить мозги»: моя реакция вполне укладывалась в рамки физиологической потребности здорового организма. Произошел небольшой сбой — в какой-то момент потребность зашкалила, но ведь все обошлось. Никто не пострадал, кроме собственного эго, да и свидетелей моего «сбоя» не так уж и много, хозяева замка, гости да прислуга. Всего лишь, ха-ха.